Вера Ивановна была слишком мощной, чтобы самой выйти из кабинета и позвать его, поэтому послала дежурного.
Он вернулся в кабинет. Вера Ивановна подала планшет с документами, и он в них расписался. Поскольку это уже третий ребенок, все его данные у нее были, и от него ничего не требовалось.
— Обычно я подписываю два документа, сейчас три. Что за третий? — спросил он, уже отдав бумаги.
— Акт о том, что я отдала вам ребенка.
— Как понять — отдали?
— Вот так. Центр переполнен детьми, малыша некуда распределять. Если вы не в курсе, в городе бум сбежавших детей. Процедура поиска родителей и установления социального климата в семье займет один-два дня, которые мальчик проведет у вас.
— Почему у меня? — не понял он.
— Ну не у меня же. Забирайте парня, я вам позвоню, когда будем готовы пристроить его в семью.
— Подождите, — возразил он, — мы так не договаривались. Я не могу взять этого ребенка.
— Почему?
— Вы ведь обо мне ничего не знаете! А вдруг я педофил?
— Ну почему же я о вас ничего не знаю? Прекрасно знаю все ваши данные, адрес и номер телефона. Доверие вы вызываете. Если с парнем что-то случится, я знаю, кого искать и винить.
— Но мне не с кем его оставить, а завтра у меня дела.
— Ну, что поделать, — безразлично ответила Вера Ивановна, — возьмите отпуск по семейным обстоятельствам или еще как-то решите свои проблемы. На вас большая ответственность, но ненадолго, обещаю. Вам скучно не будет, парень общительный.
3
Семен Иванович, с ударением на «о», действительно знал, где живет. Он практически без труда показал дом, где светились всего несколько окон. Это была новостройка, которую заселили не полностью. Вместе с Семеном они поднялись на пятый этаж. Все квартиры на этаже закрыты деревянными дверями, которые обычно ставят внутри, а не снаружи. Видимо, непроданные квартиры. Но одна дверь была массивная, металлическая. Именно к ней и кинулся Семен и стал прыгать, чтобы достать до звонка. Свет на этаже не горел, но люди могли спать (хотя как можно спать, когда ребенок пропал?).
Дверь никто не открыл.
— Твои мама и папа часто не ночуют дома? — спросил он у Семена.
— Нет, мама всегда дома. Мама, открой дверь! Меня дяденька привел! — закричал ребенок в щелку дверного замка.
Из квартиры не доносилось ни звука.
Он хотел отдать ребенка родителям, потому что, во-первых, так будет правильнее, а во-вторых, ему некогда (в самом деле некогда) нянчиться. И плевать, что там решила полиция в лице наимощнейшей Веры Ивановны. Он, конечно, убедился бы по документам, что это его семья, и посмотрел бы на то, как они живут, но едва ли бы его что-то отпугнуло. В конце концов, дом и родители намного лучше темного парка с обоссанной листвой и уж тем более лучше его квартиры, где темнота живет дольше, чем этот мальчик на свете.
Он достал из кармана отмычку, которую прихватил на всякий случай из своей квартиры по дороге сюда, и открыл дверь. Дверь была крутая, а вот замок простенький. Родители могли уйти искать ребенка, и они простят небольшой взлом, если ему удастся найти их контакты и позвонить им на мобильный, например. Да даже если они с Семеном просто дождутся их возвращения.
Ворвавшись в квартиру, Семен пробежался по комнатам и включил везде свет, а сам исчез в маленькой комнатке, где запрыгнул на кровать и практически сразу же уснул. Жаль, что его придется разбудить. Ребенок, наверное, ничего не понял, но ему-то было видно: квартиру экстренно покидали, собирая вещи, и только детская оставалась нетронутой. Все игрушки лежали на местах, в шкафу аккуратно сложены вещи — ничего даже не пытались упаковать.
В большой комнате, которая, судя по всему, использовалась и как гостиная, и как спальня для родителей, был раскинут диван, заправленный чистым бельем. Из шкафа на пол комьями выблеваны вещи. Кто-то быстро собирал нужное, откидывая в сторону остальное. В ванной в шкафчике для шампуней и прочих банных средств пустовали некоторые полки, полотенца валялись на полу вперемешку с женским бельем и мужскими трусами. В кухне не было чашек, вообще ни одной, зато много тарелок и другой кухонной утвари. Кофемашина отключена от розетки, вода из бункера слита, сама машина стояла в коробке — собирались забрать, но оставили. Те, кто жили в квартире, собирались экстренно и точечно, они оставили часть вещей, которые посчитали ненужными. В груде этих вещей оказался и Семен. Почему? Не хватало времени?
Он попробовал разбудить мальчика, но тот спал беспробудно. Можно было вызвать такси и отнести ребенка на руках, но он решил дать ему выспаться в своей кровати. Он закрыл дверь, погасил везде свет, сел на кровать возле мальчика и стал делать то, что умеет лучше всего.
Ждать.
4
Никто не пришел. Оставшуюся часть ночи он не спал и даже не дремал. В голове крутились десятки разных вариантов ответов на вопрос: как могли родители забрать часть вещей, а ребенка оставить? Он не смог придумать ничего лучше, чем: а) родители покидали страну в спешке (возможно, депортация), и мальчик сбежал, а они не смогли его найти или остаться для поисков, и б) родители забрали его с собой, но далеко не ушли и были убиты или похищены.
Пока мальчик спал, он некоторое время просто сидел рядом, а потом пошел бродить по квартире в поиске какой-нибудь информации. Никаких бумаг, на которых обычно остаются следы жизни человека, не нашел. Электронных устройств тоже. Если мальчика просто оставили, как оставляют, например, дачники животных на зиму, то все объяснимо: кофемашину можно купить в магазине, а чтобы изготовить дубликат какой-нибудь важной бумаги, надо потратить много времени, и не факт, что удастся. Ребенка, видимо, тоже без проблем можно зачать.
Семен проснулся в семь. Открыл глаза и уставился на мужчину, который сидел на постели рядом с ним. Мальчик недолго боролся с собой и в конце концов заплакал, уткнувшись в подушку.
— Кончай реветь, — велел он парню. — Иди умываться, и будем завтракать.
В холодильнике остались яйца, молоко и пряники. Он сделал омлет парню, а себе кофе. Зерна обнаружились в кухонном шкафу, в дорогом крафтовом пакете, вкусно пахнущие. На упаковке стояла дата обжарки — семь дней назад. Это означало сразу две вещи: как минимум неделю назад здесь жил кто-то, кто любит хороший кофе и мог его себе позволить. Кофемашина тоже была не из дешевых капсульных или рожковых, а полноценный агрегат, который сам молол зерна и взбивал молоко до густой пены.
В кухню приплелся вялый Семен с вычищенными зубами и остатками пасты на щеках.
Он оторвал бумажное полотенце и показал Семену, что пасту следует со щек стереть. Мальчик нехотя выполнил и стал ковырять омлет.
— Если не будешь есть, я больше не буду готовить, — предупредил он мальчика, — и лучше со мной не шути.
