Все затихли.
— Обосрались все, без исключения. Я хочу видеть у себя на столе список сотрудников, которые могут оказаться в потенциальной опасности по основаниям, которые мы только что все умолчали. Доклад специальной комиссии засекретить, с этой минуты с ним могут ознакомиться только я, служба безопасности, ичар и департамент разработки решений для СОРМ. Больше никто. Ичарам — разработать методику выявления потенциально-опасных субъектов. Опросить весь персонал компании, но только попробуйте налажать и сделать так, что у меня тут вскипит расовая война! Не дай бог. Лично отымею каждого, кто позволит этому случиться. Департамент решений для СОРМ, через неделю жду ваш отчет о «Большом брате», до запуска пилота остается несколько месяцев. Я надеюсь, ваши мощности позволят завершить проект вовремя.
— Да, конечно. Отчет будет готов.
— Мне не нужен документ, — сказал президент, — вы должны показать готовое решение. Вас ввели в курс дела? Вы понимаете, о чем идет речь?
Врать я смысла не видел. Я помню, что в моем ежедневнике в составленном Полиной Прекрасной списке проектов значится какой-то «Большой брат», и видел такую папку на рабочем столе, но не открывал. Пришлось признать правду:
— Если честно, то нет. Я не успел. Но все будет готово в срок.
Президент посмотрел на меня с легкой улыбкой.
— Мне нравится, что вы готовы обещать золотые горы. Это нравится и акционерам. Но не стоит. Отодвигаем презентацию на три недели. Разбирайтесь и погружайтесь. О проблемах докладывать лично. Всем спасибо, все свободны.
Как оказалось позднее, докладывать действительно было о чем.
И не только докладывать.
5
Вернувшись в офис, я допросил Полину Прекрасную. Выяснилось очень много интересного. Я не успевал удивляться! На этой работе, похоже, сюрпризов больше, чем самой работы.
Оказывается, погибший директор пришел в «Передовые технологии» не с пустыми руками, а с самыми что ни на есть полными. Он принес с собой идею программы, которая была им скромно названа «Большой брат» и могла не только конвертировать огромные массивы данных в маленькие, легко и дешево хранимые файлы, но еще и поворачивать время вспять. Собственно, две этих сути и составляли технологию: программа хранила не сами данные, а их образы, из которых по одному клику можно вытянуть файл. В сути технологии «Большого брата» было заложено нейромоделирование, которое позволяло экономить огромные деньги. А там, где можно сэкономить, там можно и заработать, то есть экономию заказчика разделить.
«Передовые технологии» предлагали решение, которое еще не сделано. Мне предстояло подхватить разработку и довести дело до конца.
Разноглазый ичаровец кое-что умолчал.
Кое-что очень и очень важное. Он не сказал, что нужно будет научить «Большого брата» поворачивать время вспять.
Полина притащила талмуды с описанием технологии и отчеты трехнедельной давности, которые составлялись для погибшего директора. Я читал их до глубокой ночи, а потом поехал домой выпотрошенный. То, что было описано в бумагах, не было похоже на фантастику. Это были обычные и понятные процессы, которые во взаимосвязи действительно могли поворачивать время. То есть моделировать то, какими файлами были имеющиеся данные в прошлом. По сути, чем больше данных загружено в программу, тем больше «назад» может отмотать система.
Гипотеза была проста как веник: любая единица данных, будь то голос, сообщение или страница интернета, всегда хранит частицы прошлого — того, что предшествовало ей текущей. Как переписка по электронной почте: в каждом новом письме есть не только свежее сообщение, но, если развернуть историю, и ранние. Так и с данными — они хранят информацию о недавних событиях просто потому, что состоят из этих событий. И программа, которую разрабатывал погибший директор, умела эти частицы находить и воспроизводить. С научной точки зрения это технологический прорыв, а с точки зрения физики — обычное явление, которое называется «память».
Но раньше никто и представить себе не мог, что электронные частицы умеют хранить память.
Проблема заключалась в том, что ключевое решение найдено и описано погибшим директором не полностью. Не хватало всего ничего: собрать весь код воедино и протестировать его.
— А в чем проблема? — спросил я у Полины Прекрасной на следующий день, когда мы вместе с ней вернулись к работе над «Большим братом». — Насколько я могу понять, здесь осталась чисто техническая работа. Почему это сейчас не в задачах у кодеров?
— Потому что директор допускал до этой работы только ограниченный круг людей, — сказала Полина Прекрасная. — И каждый из них подписывал соглашение о неразглашении.
— Отлично, — сказал я, — у нас даже собрана проектная группа. Чего же мы ждем?
— Они погибли в инциденте, — ответила Полина.
— Что?
— Все погибшие — члены группы, работавшей над «Большим братом».
— Почему я об этом не знал? А руководство… А президент знает об этом? А специальная комиссия, которая расследует инцидент?
Полина покачала головой.
— Директор лично докладывал президенту о состоянии дел «Большого брата», и в такие тонкости, как состав рабочей группы, он их не посвящал. Когда все случилось, я не сразу поняла, кто в числе жертв кем является. Я была занята другими вопросами. Вчера, когда мы приступили к работе над кодом, я это поняла. Но не знала, как сказать.
— Полина, ты понимаешь, что ты скрываешь важную информацию? Ты понимаешь, что, возможно, это был не просто инцидент? Это могло быть убийство. Массовое убийство.
Полина Прекрасная смотрела на меня огромными глазами. Я чувствовал то же самое, что и она.
Страх.
6
Если бывшего директора и всю команду, работавшую над «Большим братом», убили, то об этом обязательно должны знать президент, служба безопасности и полиция.
Выслушав меня, президент вызвал безопасника, который не слишком удивился, узнав о случившемся.
— Кто еще в курсе? — спросил он меня.
Что мне было на это ответить? Я сказал, что наверняка знает Полина, а кто еще — понятия не имею. Насколько кодеры были близки друг с другом, чтобы делиться, над чем работают, даже вопреки подписанному соглашению о конфиденциальности? Мог никто не знать, а могли знать все.
Я рассчитывал услышать план действий, который будет включать в себя не только опрос сотрудников, но еще и уведомление правоохранительных органов и членов специальной комиссии, но нет. Мне было велено молчать — так, словно ничего не произошло.
— Так и сказали? Просто молчать? — спросила Полина Прекрасная, которая встретила меня в фойе президентского офиса и громко цокала каблучками рядом со мной.
— Да, так и сказали, — подтвердил я. — И я гарантировал, что ни ты, ни я никому ничего не скажем до тех пор, пока комиссия вместе с полицией не закончат расследование.
