Я рассылал резюме по американским компаниям, стартапам и закидывал письма в ирландские офисы. Мне приходили отклики и приглашения на скайп-интервью, которые я проходил. Одна компания из Сан-Франциско предложила стартовый пакет специалиста с приличным окладом по нашим меркам, но небольшим по американским, хорошую социальную поддержку (медицинская страховка, софинансирование жилья, спортзал, обучение) и помощь в переоформлении туристической визы (которая закончится в следующем году) в рабочую, а также подъемные при переезде. Я обещал подумать, потому что надеялся, что мне предложат что-нибудь получше.
Ситуация с «Передовыми технологиями» не отпускала, натягивая нервы примерно раз в день. Я был на сто процентов уверен, что чуть-чуть проник в замысел «Лаборатории наблюдений», и одновременно успокаивал себя, что заявлением в полицию обеспечил надежную защиту: меня не убьют, иначе станет ясно: я угадал, кто виноват и почему. И все равно было страшновато, но почему — даже для меня оставалось не до конца понятным. Я не верил, что конкуренция может выглядеть вот так в наше время.
Но входящих событий, позволяющих в какой-то мере более серьезно переживать, не было.
До сегодняшнего утра.
Я как обычно бежал с утра, проклиная тот день, когда начал набирать вес, но еще больше тот, когда пообещал себе пробежку с каждым рассветом. Вибрация наплечника означала, что я либо бегу слишком интенсивно и надо сбавить, либо кто-то звонит. Учитывая, что в ту самую минуту я пытался отдышаться, это был звонок. Я вынул телефон.
— Полина, привет! Рад слышать!
— Привет. Ты где?
— Бегаю возле дома.
— Беги куда угодно, но не домой. Ты в опасности.
Я отрубил связь. Этой женщине когда-нибудь станет плохо от мнительности. Решив, что теперь я — легкая и безработная добыча (а я уверен, что Полина уже в курсе, что с «Передовыми технологиями» мы расстались), она решила отточить на мне тревогу и свои ичар-скиллы. Но Полина не успокаивалась и продолжала названивать, параллельно посылая смс-сообщения с множеством восклицательных знаков, смайликов и больших букв. В конце концов мне надоела ее настойчивость, абсолютно неуместная и неприятная, я отключил телефон и остался без музыки — вот так я наказал Полину.
Стоило себе давно признаться, что у Полины тоже не все в порядке с головой. Все-таки столько времени отработать с человеком, который был болен, и ничего не заметить. Причина может быть только одна: она тоже того, как и ее любимый и ныне покойный директор.
Моя новая и более дешевая квартира располагалась в спальном районе, вдалеке от шумных дорог. Конечно, не хватало бассейна в цоколе, роскошных окон во всю стену с прекрасным видом на город, но это временно. Я легко мог переждать какое-то время, пока не устроюсь на новую нормальную работу.
Не скажу, что ее звонок не усилил тревогу. Я переживал, но у меня было отличное лекарство: я умел убеждать себя. И уже проделал эту работу. Так что я опасался, но не боялся. То есть боялся, но не сильно.
Дома я разделся и отправился в душ. Настроение я наубеждал себе неплохое, даже немного подпевал мыслям, пока не услышал, как захлопнулась дверь холодильника.
Меня обдало ледяной водой, и я с трудом подавил вопль. Конечно же, никакой ледяной воды на самом деле не было, душ как трещал теплыми струями, так и продолжал. Но в квартире кто-то есть. Я стоял, пригнувшись, как будто это чем-то могло помочь в ванной комнате, где душевая отделяется стеклянной перегородкой. Если в квартире кто-то есть, то в ванной никого, дверь закрыта (но не заперта! зачем запираться, когда живешь один?). Я выскользнул из душа и быстро повернул «барабашку» замка, а потом взял с пола спортивные штаны и нащупал телефон. Он включился с легкой вибрацией и запустился. Стали приходить сообщения от Полины, уведомления о пропущенных звонках — откуда она знала, что мне угрожает опасность?
Руки тряслись, пальцы к тому же были влажные. Я пытался набрать на телефоне 112, но упорно продолжали приходить Полинины сообщения и уведомления; пришлось просто ждать, когда все это закончится, и делать вид, что я не слышу, что творится в квартире, где кто-то снова нервно хлопнул дверцей, отчего баночки с соком возмущенно звякнули. Я натянул штаны, вонючую и влажную от пота футболку и отправил Полине адрес и сообщение, что в квартиру кто-то вломился.
«Я ГОВОРИЛА!!!!» — прилетело в ответ. А потом еще: «НАДЕЮСЬ, ТЫ ДОЖИВЕШЬ ДО ПРИЕЗДА ПОЛИЦИИ!!! Я УЖЕ ВЫЗВАЛА!!!»
8
Ян смотрел на фото полного парня. На вид ему было не больше тридцати, но из-за полноты казался старше: лет сорок — сорок пять. Кудрявые волосы, веселая улыбка, умные глаза. Надутые щеки растянуты в улыбке.
Сверху на фотографии красными чернилами было написано: «Садовников В., Cito!», что с латыни означает «безотлагательно».
Этот человек должен был умереть сегодня — чем скорее, тем лучше.
— Самостоятельный рейд, — сказала Светлана.
— Тебя не будет? Я один должен сделать?
Светлана подняла бровь.
— Боишься, что не справишься?
— Нет, не боюсь. Я справлюсь. Я думал, ты должна приглядывать за мной.
— Сколько можно? Достаточно. Больше в тебе не сомневаются. Действуй. Суть написанного красным объяснять нужно?
— Нет, — ответил Ян.
— Тогда до вечера. Увидимся.
Стучащий по крыше авто дождь поглотил ее, не оставив даже размытого пятна. На обратной стороне фотоснимка был штрих-код, который он отсканировал, и в телефоне сразу открылся навигатор с вбитым в него адресом. Ехать сорок минут.
Ян положил фотографию в бардачок и завел двигатель, с которым одновременно включилось радио. Обычно он не слушал радио, но в этот раз выключать не стал — какая-то бизнес-волна вещала ценное мнение аналитика, с головой погруженного в процессы создания средств для оперативно-розыскных мероприятий. Не то чтобы эта тема была Яну интересна, ему понравилась манера аналитика говорить: так, словно в его словах каждый звук — истина, не иначе.
— Конечно, на весах у общественности очень тяжелые вещи. С одной стороны, чертова террористическая угроза, но с другой — их приватность. То есть то, что гарантировано Конституцией. Да-да, не смейтесь. Поправками этого не исправить. Приватность все еще гарантирована, что бы вы там ни думали. Наши глубокоуважаемые законодатели не в состоянии ответить на вопрос, как сопрягаются требования закона о тотальной прослушке с нормами, которые наши отцы приняли как основной закон страны.
Ведущий его перебил:
— Но ведь Конституция оговаривает, что эти права и свободы (мы ведь их имеем в виду, когда говорим о приватности?) могут быть ограничены в силу федерального закона. Что тут тогда непонятного? Есть гарантия, а есть федеральный закон, который ее ограничивает в интересах общественности…
— Верно, — согласился аналитик, — но если бы все можно было поделить на черное и белое… У нас нет четкого понимания, как будет работать этот механизм. То ли это будет запись всех и вся с возможностью в дальнейшем прослушать кого угодно, то ли какая-то интеллектуальная система, которая будет преподносить нам то, что запомнила. Понимали ли это отцы-основатели Конституции, когда ее составляли?..
