Холод кусал за голые пятки, вязкий туман путал ноги, а собственное тело предательски оседало от слабости. Я карабкалась из последних сил, передвигалась уже ползком, ощущая, как постепенно теряю контроль над онемевшим сосудом собственной души. Впиваясь пальцами в землю, я подтягивала себя все ближе к краю обрыва.
Всего на мгновение во мне поселилось сомнение — я не выживу после такого падения в реку. Переломаю все кости или разобьюсь о воду. Утону.
А потом перед глазами снова встало воспоминание, не покидавшее меня ни на день: мама, кричащая в агонии обращения в инфекта. Кожу усыпали холодные мурашки, а сердце защемило от боли и эгоистичного страха.
Я не хочу закончить так же.
Последний рывок — и я безвольным камнем полетела в воду.
ГЛАВА 4
— Как тебя зовут?
Я приложила усилие, чтобы открыть глаза. Через спутанные ресницы увидела высокий потолок — белое, безликое полотно. Обрывки мыслей метались в голове, перебивали одна другую и оглушали своей нестройностью.
Веки затяжелели, и на меня вновь обрушилась тьма.
— Помнишь, кто ты?
Все тот же вкрадчивый голос теперь звучал чуть настойчивее и громче. Тонкий и высокий, он лезвием впивался в сознание.
Раздражение было первой эмоцией, которую я ощутила очень четко.
— Я Аста Навье, — голос прозвучал далеко, показался чужим. Охрипшее горло засаднило.
Веки неумолимо слипались, слабость обуревала, а мысли роились ураганом, пряча под завесой оборванных идей настоящие воспоминания.
— Госпожа Навье, — другой голос. — Вы знаете, где сейчас находитесь?
Внутри черепа будто бились, шумели волны. Они давили изнутри, мешали краски мира в единую грязную палитру, укачивали сознание, готовое вот-вот вновь провалиться в сон.
Из-за шторма в голове затылок налился тяжестью, а на меня ощутимо давили чужие выжидающие взгляды. Крепко стиснув челюсти и сжав кулаки, я чуть приподнялась на подушках. Меня тут же замутило от слабости, но мысли постепенно стали приходить в порядок.
— Я в госпитале Академии, — сказала, оглядев просторную и очень знакомую комнату.
Здесь мне доводилось бывать после неудачных тренировок и выхаживать заработанные опытом, или его отсутствием, шишки. Переломы, сотрясения, вывихи… Только за первый курс я умудрилась загреметь в лазарет около пяти раз.
Из года в год лекарская обитель не меняется: тусклые стены, одна кровать в самом центре комнаты, небольшой столик возле нее и пара стульев вдоль стены для гостей и врачевателей. Уныло, но всегда тихо и спокойно.
— Госпожа Навье, скажите, вы помните, как оказались здесь?
В глазах рябило. Все было подернуто туманом, а в углах комнаты роились тени. Именно в одном из таких углов, у самой двери, стояло около пяти человек. Они не спешили проходить в центр палаты, а жались у самой стены.
Двух из них я узнала сразу — мои преподаватели по физической подготовке и защитной магии. Образ женщины в воспоминаниях нащупала не сразу, но и ее я видела в Академии. А вот другие два человека в военной форме мне были незнакомы.
— Вы что-нибудь помните? — вновь обратились ко мне, вырывая из вязких раздумий.
Я отвела глаза и крепко зажмурилась. В комнате недостаточно света. Нужно больше свечей. Тени, ползающие вдоль стен и по углам, отчего-то внушали странную тревогу.
Тени.
Я впилась взглядом в темноту, сгустившуюся под ногами настойчивых гостей, и меня окатило холодом. По позвоночнику скатилась ледяная капелька пота, а сердце, мешая дышать, забилось в горле.
Воспоминания ударили вспышкой, накатили черной волной и сковали тело судорогой. Мне потребовалось время, чтобы взять себя в руки и успокоиться. Ведь если я уже в Академии, все обошлось. Портал все-таки открыли, меня спасли. А в лазарете оказалась наверняка потому, что наглоталась воды и чуть не утонула.
По горлу царапнула боль, сквозь которую произнесла:
— Я упала с обрыва в реку. Дальше ничего не помню.
— Что было до этого? — тут же кинул новый вопрос мужчина в легионерской форме. — Как вы оказались на обрыве?
Сил едва хватало на слова, а воспоминания душили болью и отчаянием. Я хотела бы забыть этот ужас как страшный сон, но уверена — такие вещи не уходят из памяти. Они остаются с нами навсегда, наносят свой уродливый отпечаток на жизни, являются в кошмарах. А пытаясь сбежать от воспоминаний, я лишь еще прочнее привяжу их к себе.
Поборов слабость и страх, я ответила на все вопросы легионера, которых было немного. Под запись напарника мужчина попросил рассказать про заказ, оказавшийся ловушкой, и обозначить заклинания, которыми пользовалась в тот вечер. Диалог вышел скомканным и быстрым, и скорый уход наблюдателей я сбросила на свое недомогание.
В конце концов, я только-только пришла в себя и нуждаюсь в отдыхе. А разговоры о том, что ходила по лезвию ножа, оптимизма не прибавляют. От них лишь бросает в дрожь и начинает мутить.
Сухо поблагодарив меня за беседу, кучка людей покинула лазарет. Едва дверь закрылась за последним гостем, я устало рухнула на подушки и уставилась в потолок. Голова кружилась, мысли опять перемешались, а по коже проползли мурашки.
А ведь действительно. Я ходила по самому краю.
Потрескавшийся потолок родной Академии неожиданно вселил в сердце такую любовь и благодарность, что я едва сдержала подступившие слезы. Еще никогда я не радовалась тому, что загремела в лазарет! Сейчас же была готова расцеловать стены, спрятавшие от чуть было не поглотившей меня Тьмы, и усыпать золотом портальщика, который все-таки не опоздал и спас меня.
Дверь хлопнула, заставив встрепенуться от вновь подступившей дремоты. Чуть приоткрыв глаза, я увидела прислугу. Женщина переставляла с подноса на столик у кровати тарелку с салатом и бокал, наполненный темно-бордовым компотом.
Перед глазами опять заплясали тени. Я тихо застонала от неприятного видения и зажмурилась, а когда вновь распахнула веки, в комнате была уже одна.
Меня тошнило, но понять, от голода или от слабости, было невозможно. Сколько я была без сознания? Чуть приподнявшись на подушках, выглянула в темный прямоугольник окна. На небо уже вскарабкалась бледнолицая луна, окутанная мягким ореолом призрачного серебра.
Я нахмурилась, заметив, что рама исписана рунами, но значения не придала. Снова легла на кровать и вялой ладонью коснулась похолодевшего, чуть влажного лба.
Что-то подсказывало — без сознания провела не один день. Не могло тело так ослабнуть за короткий срок из-за одного падения. Наверняка все-таки сломала что-то, пока катилась по склону, а потом наглоталась воды. Потому и пришлось так долго приводить меня в чувства.
Тем важнее помочь организму снова набраться сил.
