– Луна или месяц – не имеет никакого значения, так как подразумевается небесное тело, – поморщился Карла. Шутки он не принял. – Попробуйте всё-таки подойти к решению задачи серьёзно. Даю вам условия задачи: луч света достигает Луны за одну секунду, угол, под которым вы мазнули по небу лазерным лучом, равен шестидесяти градусам, время, за которое вы провели лучом по небу, составляет одну десятую секунды. Итак, какова скорость скольжения зайчика лазерного луча по поверхности Луны?
– Мазнуть лучом по небу за одну десятую секунды? – не поверил я.
– На самом деле это произойдёт ещё быстрее, – пояснил Карла. – Спринтер пробегает сто метров за десять секунд. Значит, один метр он преодолевает за одну десятую секунды.
– Но я не спринтер.
– Но и ваша рука не преодолевает метр, вы всего лишь резко поводите кистью. Кстати, и луч света преодолевает расстояние до Луны чуть больше, чем за секунду, но для упрощения решения задачи мы берём ориентировочные цифры, близкие по значению к реальным. Итак?
Я подумал, но ничего путного в голову не пришло.
– Хорошо, – понял меня Карла. – Даю подсказку. Построим равносторонний треугольник, одной стороной которого будет луч, ушедший в небо в начале движения руки, второй стороной – луч в конце движения руки, а третьей – отрезок между этими лучами, проходящий по поверхности Луны. Итак, какова скорость движения зайчика лазерного луча по поверхности Луны, если боковую сторону треугольника квантовый луч проходит со скоростью света за одну секунду, а такое же расстояние по основанию треугольника зайчик лазерного луча преодолевает за одну десятую секунды?
Я подумал, и волосы на голове зашевелились:
– В десять раз выше скорости света?!
– Именно.
Карла был сама невозмутимость.
Я попытался найти ошибку в решении задачи, но её не было. Мало того, в голову пришла совсем уж откровенная дичь:
– А если на пути луча будет Марс?!
– Юпитер, Сатурн, Альфа Центавра, иная галактика в конце концов, – продолжил за меня Карла. – Скорость движения лазерного зайчика будет постоянно возрастать, так как время движения вашей руки – величина постоянная, равная одной десятой секунды. Именно этим эффектом мы пользуемся для перемещения в многомерном пространстве, чтобы затем проявиться в трёхмерном.
Карла по-доброму смотрел на меня, как многомудрый учитель на первоклассника, и снисходительно улыбался. Я растерянно повёл головой, понял, что рот у меня открыт от изумления, и поспешно захлопнул его, вспомнив, что говорила Лия о выражении моего лица в подобной ситуации. Тому, что Карла выдавал себя за пришельца, я не придал значения – завтра меня ждёт встреча с толпой таких же «пришельцев». Другое поразило, и это было переворотом в понимании некоторых устоявшихся стереотипов в уфологии.
– Теперь понимаю, каким образом летающие тарелки совершают немыслимые ускорения, а затем исчезают из поля зрения…
– Вот видите, – улыбнулся Карла, – всё так же просто, как неевклидова геометрия.
– Ну да! – возмутился я. – Неевклидову геометрию понимают разве что несколько десятков математиков…
– Глупость какая! – рассмеялся он. – Суть неевклидовой геометрии может понять даже школьник. Это геометрия двумерных пространств, искажённых в трёхмерном мире.
– Опять школьник? – покачал я головой. – А для меня что-то заумно…
Карла снисходительно улыбнулся:
– Иначе – геометрия «неправильных»: выпуклых, вогнутых, выпукло-вогнутых и тому подобных – поверхностей трёхмерных тел, – сказал он. – Простейшим примером такого двумерного пространства является поверхность шара, то есть плоскость, искажённая в трёхмерном пространстве. Если посмотреть на глобус, то на нём прекрасно видно, что меридианы, являясь окружностями в трёхмерном мире, в то же время относительно поверхности Земли – прямые линии. То есть те самые ПРЯМЫЕ, которые на экваторе ПАРАЛЛЕЛЬНЫ, а на полюсах ПЕРЕСЕКАЮТСЯ!
Рот у меня приоткрылся от изумления.
– И… и это всё?
– Всё. Вам понятно?
– Понятно…
Я захлопнул рот. Действительно, такое даже школьник поймёт. Как и сверхсветовую скорость.
– Рад за вас, что кое-что начинаете понимать, – кивнул Карла. – Шире надо мыслить, шире!
– Как вы? – натянуто поинтересовался я. Не переношу менторских нравоучений.
– А почему бы и нет? – пожал плечами Карла.
– Может быть, когда-нибудь я буду думать так, как вы думаете, но пока я думаю так, как я думаю, – отрезал я.
Карла внимательно посмотрел на меня и неожиданно рассмеялся:
– Вообще-то я был против, чтобы вам посылали приглашение, но теперь вижу – вы нам подходите.
– Кому это – вам? – глухо спросил я. Не всё, но кое-что заявление Карлы поясняло. Напрасно я отдавал своё удостоверение шефу – здесь обо мне знали чуть ли не всю подноготную. И Пояркова опасаться нечего, никого из его группы в Бубякине не предвидится.
– Со временем узнаете… – продолжая улыбаться, проговорил Карла, но у меня от его улыбки мурашки пробежали по коже. Ничего страшного в улыбке не было, наоборот, она была доброй, располагающей. Другое ошеломило – оказывается, кто-то имел на меня какие-то виды. Ничего себе – погулять на праздник съездил…
Карла внезапно перестал улыбаться и наклонил голову, как будто прислушиваясь к вшитому в воротник клетчатого пиджака динамику.
– М-да… – расстроился он. – Опять приходится прерывать разговор. Вызывают.
– В двести второй номер? – хорохорясь, не преминул уколоть я. По моим сведениям, сейчас в этом номере распивали серную кислоту.
– Нет, – покачал головой Карла, вставая из-за стола, – в восемьсот шестьдесят седьмой. – Ни тени улыбки не было на его лице. – Всего вам доброго, – пожелал он, приподнял на прощание шляпу, развернулся и, сильно косолапя, зашагал к калитке.
На мгновение я онемел, и понимание, что кто-то пытается меня использовать в непонятных целях, отошло на второй план. Восемьсот шестьдесят седьмой нумер, насколько помню со слов Дормидонтовны, был забронирован за Лией.
– Карла Карлович!.. – окликнул я в спонтанном порыве.
– Да? – обернулся он у калитки.
«А мне с вами можно?» – хотелось спросить, но гортань пережало, и я не мог вымолвить ни слова.
– Я вас слушаю, – сказал Карла.
Я с натугой сглотнул, гортань отпустило, но спросил вовсе не то, что хотел.
– Насчёт сверхсветовых скоростей… – промямлил я, сам не зная, почему задаю именно этот вопрос. Всё равно, как если бы спросил, смальцем или дёгтем смазывает он свои сапоги. То есть ботинки.
– Спрашивайте.
Карла Карлович был сама любезность.
– Если скорость квантового зайчика так легко просчитывается, то почему этот эффект называется казусом?
