Не знаю, сколько бы так провалялся на диване, неделю, другую или больше, но утром третьего дня, как только зазвонил телефон, я спросонья по привычке протянул руку и снял трубку:
– Слушаю…
– Привет, затворник! – заорала трубка голосом Мишки Червинского. – Шеф говорит, два дня как вернулся из командировки, а я до тебя никак дозвониться не могу!
Я хотел, ни слова не говоря, бросить трубку и снова заснуть, но вспомнил, что может присниться, и сдержался.
– Ты чего молчишь? – обеспокоенно поинтересовался Мишка.
– Я слушаю.
– А здороваться не собираешься?
– Здравствуй.
– Почему трубку не брал?
Я подумал. Спросонья мысли ворочались тяжело, и никаких отговорок не нашлось.
– Не слышу!
– Занят был… – буркнул я.
– Что?!
– Занят, говорю, был, – более внятно сказал я.
– Чем?
– Не твоё дело.
Планомерный допрос начал раздражать.
– Ладно, – смилостивился Мишка, – не моё, так не моё. Ты один?
– Один… – буркнул я и тут же пожалел, что сказал. Сейчас в гости напрашиваться начнёт. Только его и не хватало.
Так оно и оказалось.
– Серёга, а как насчёт того, чтобы по пиву?
– Никак.
– Что значит никак?! – взорвался Мишка. – Через полчаса буду, и чтобы дверь мне открыл. Ишь, моду взял двери не открывать!
В трубке запиликали гудки, и я положил её на телефон. Значит, это Мишка в двери трезвонил, апатично подумал я. Ничего мне не хотелось: ни думать, ни вставать, ни пить пиво. Хотелось забыться, заснуть, но, зная, что может присниться, я пересилил себя и вперился в экран работающего телевизора.
Какая именно передача транслировалась и о чём, сознание не воспринимало, зато бормотание телеведущего напрочь блокировало мысли и действовало как наркотик. Поэтому, когда раздался звонок в дверь, мне показалось, что после телефонного разговора не прошло и минуты, и я не подумал встать с дивана.
Звонок раздался снова, долгий и требовательный, затем в дверь заколотили ногами, а с лестничной площадки донёсся возмущённый голос Мишки:
– Серёга, открывай, а то дверь взломаю!
Я встал, прошёл в прихожую, открыл дверь. Мишка человек порывистый и вполне мог осуществить свою угрозу, а мне потом морока чинить замок.
– Привет, отшельник, – сказал он с порога.
– По телефону здоровались, – недружелюбно буркнул я. – Ты что, по мобильнику звонил у подъезда?
– С чего ты взял? Наверно, кто-то другой названивал, мало ли у тебя знакомых? Например, какая-нибудь симпатичная девушка…
Мишка вошёл в прихожую, снял куртку, повесил на вешалку. Небольшого роста, коренастый, резкий в движениях, он занял собой всю прихожую, размахивая руками.
– Ври больше, – не поверил я. – Только позвонил по телефону – и через минуту в дверь.
– Я звонил полчаса назад… – Мишка осёкся и внимательно посмотрел на меня. – Э, брат, как всё запущено… Ты когда последний раз брился? – Он принюхался и сморщил нос: – А мылся?
Я безразлично пожал плечами.
– А ну дыхни! – приказал он.
Я дыхнул.
– Странно… – недоумённо покрутил головой Мишка. – А такое впечатление, что в запое…
– Какая тебе разница, в каком виде я буду пить пиво? В экспедициях мы и похуже выглядели. – Тут я увидел, что Мишка пришёл с пустыми руками. – А где обещанное пиво?
Ни пить пиво, ни общаться с Мишкой желания не было, но куда денешься?
– Я не собирался пить пиво в твоей берлоге. Размечтался! В кафе сходим, на набережную, посидим на свежем воздухе. – Мишка окинул меня критическим взглядом и снова поморщился. – Давай-ка, приводи себя в порядок! – скомандовал он, схватил меня за плечи и затолкал в ванную комнату. – Пока будешь мыться, я тебе кофе приготовлю, чтобы взбодрился.
Я разделся, бросил одежду в бак для грязного белья, принял душ, затем принялся бриться, слыша, как Мишка, мурлыча под нос нехитрый мотивчик, мелет на ручной кофемолке зёрна кофе. Мишка – хороший парень, и, узнав, что со мной что-то не так, сам бы примчался, но сейчас чувствовалась за ним направляющая рука шефа.
– Ты там не утонул? – крикнул Мишка с кухни.
– Не мешай, бреюсь, – буркнул я.
– А электрической кофемолки у тебя нет? – снова крикнул он.
Электрическая кофемолка у меня была, но я промолчал. Припёрся непрошеным, пусть работает.
Закончив бриться, я вышел в комнату и стал одеваться.
– Кофе готов! – крикнул Мишка.
– Минуту! – отозвался я, заправляя рубашку в джинсы.
Когда я вышел на кухню, он стоял у окна, держа в руках чашку с кофе.
– Неплохой кофе получается на ручной кофемолке, – причмокнув, заметил он, глянул на меня и запнулся. – Слушай, а чего ты такой зелёный? Случайно не желтухой заболел?
И тогда нервы у меня не выдержали, и я сорвался:
– Да пошли вы все к кузькиной матери со своими соболезнованиями!!! – гаркнул я во всё горло.
Мишка присел от акустического удара, чашка в его руке лопнула, горячий кофе плеснулся на пол. Мишка помотал головой, растерянно огляделся, снял с вешалки над раковиной полотенце, вытер руки.
– Ну и голосина… – сдавлено выдавил он. – Откуда у тебя такой голос?
Он снова помотал головой, постучал ладонями по ушам, будто в них попала вода.
– От папы и мамы, – буркнул я. – Всегда такой был.
– Всегда? – не поверил Мишка и указал на стол: – Посмотри.
На столе в луже кофе лежали осколки второй чашки. Кофейная лужа, растекаясь по столешнице, достигла края стола и закапала на пол.
– А это?
Он указал на белесый пустой стакан.
– Что – это?
Мишка ткнул в стакан пальцем, и он рассыпался мелкими осколками.
Я глянул на окно, затем на стеклянные дверцы кухонного шкафчика. Стёкла были целыми. И на том спасибо.
– Ты где такой голос приобрёл? – заинтригованно поинтересовался Мишка.
– Где, где… На рынке купил!.. – повысил я голос, но тут же запнулся, опасаясь, как бы ещё чего необычного не случилось. Чем ещё в Бубякине меня наградили? Только бы не даром Василия…
Я покосился на Мишку, вспомнив, куда его послал.
Мишка стоял рядом, живой и здоровый, во все глаза смотрел на меня и идти к кузькиной матери не собирался. Разве что пить пиво на набережной. Надеюсь, и шефа никуда ноги не понесли – я-то, когда посылал всех по известному адресу, имел в виду прежде всего его.
