Как у меня с деньгами? Пока хватает.
Следующая моя покупка очевидна – дубинка.
Простейшее и при этом опаснейшее в умелых руках оружие. Древнейшее человеческое оружие наравне с камнем. Хотя еще большой вопрос какой именно предмет взял в руки наш предок на заре эволюции – камень или же палку. Я склоняюсь к последнему варианту. Или все же первым оружием был неспелый плод сорванный лапой с ветки и брошенный в голову беснующегося под деревом льва?
Воспоминания? Ведь очевидно, что я вспоминаю сейчас… но это не личное… нет ни малейшего личностного оттенка в этих воспоминаниях, нет эмоций. Моя голова просто хранит сведения академического характера. Но при этом я не могу вспомнить, когда и как получил их. Школа? Университет? Академия?
Дубинка обошлась мне в десять солов. Еще за четыре сола я приобрел два длинных острых металлических стержня с квадратным сечением. Они идеально вошли в специальные отверстия предусмотренные в конце дубинки. Всего таких отверстий было четыре. Но и двух острых стержня вполне достаточно – и для плукса и для гоблина. Да и орку не поздоровится если такой дубиной ударить по любой незащищенной части тела.
Я приобрел три пары серых плотных перчаток по два сола за пару, удивительно, но заплатил не шесть, а пять солов. Скидка! Причем нигде и никак не обозначенная визуально. Ну и шило за пять солов купил.
На этом с покупками решил временно завязать. Сегодня многое бесплатно. Система балует бойца, ласково треплет меня за упругую гоблинскую щечку. Ути-пути, мой смелый убийца плунарных ксарлов… Но день только начался и не стоит уходить в ноль еще до полудня.
Обратно шагал через центр кляксы, цепко поглядывая на только-только начавшие заполняться столики. Гоблины выползали завтракать. Начался обычный цикл ленивого большинства с Окраины. Зевающие перекошенные рты, вялая походка, охи, вздохи, поеживания, кашель… никто никуда не торопится. Лентяи. Многие даже пропустили ежеутренний восьмичасовой сигнал начала работа – а зачем выползать из капсулы и переться под очи Матери, если задание уже висит в интерфейсе? Зачем торопливо запихивать в пасть завтрак и, почесывая уколотые иглами места, мчаться к месту работ, если еще так рано, а они знают, что сегодняшнее задание можно выполнить за четыре-пять часов? Вот именно – незачем. Сейчас погрызем пищевой брикет, выпьем пустой водички, потреплемся с соседями по столу, с надеждой посмотрим на экраны – а вдруг игровой вызов? Они тут частенько. Пусть даже не свой – так и на чужую игру поглазеть можно. Поскрипеть завистливо зубами если выиграет, злорадно похихикать в случае проигрыша… Даже нищий гоблин может жить сладко при желании – есть чем заняться аж до полудня. Ну а там обед – святое дело! Потом можно вздремнуть часик. Ну и уже где-то часам к трем вялой походкой можно направляться к сегодняшнему месту работ и выполнять ненавистное задание. Как завершил – вприпрыжку, радостно обратно в кляксу! Вечер там пролетит незаметно – многочисленные экраны не затухают, игровые вызовы один за другой, многие длинные, есть на что посмотреть!…
Едва свернул в наш «больничный» коридор, сразу понял – опять проблема!
Еще через десять шагов опознал угрозу и зло ощерился – опять это мудачье!
У них, правда, нихрена не получалось, это видно по набычившейся Йорке, стоящей на выступе перед подошедшими двумя парнями. Двое из кодлы Джонни. Да вы издеваетесь! Долго эта проблема будет тянуться?
Приглядевшись, беззвучно рассмеялся, чуть ускорил шаг. Меня порадовала увиденная композиция. Злая Йорка выставил перед собой руки и почти тыкала каждому парню в лицо по дерзко оттопыренному среднему пальцу. Подкорректировав путь, чуть сместился и неторопливо приближался к ним сзади. Йорка увидела меня первая и на встревоженном лице начала загораться радость. Прижал палец к губам. Тихо, гоблин, тихо. Поняла, сомкнула губы, промолчала. А через несколько шагов я стоял за их спинами и с интересом прислушивался – как раз начался очередной раунд переговоров:
– Ты совсем тупая? Сказали же тебе – конец двойной единице! Не вернется он.
– Эта сука сдохла! – попытался грозно прорычать второй, что был чуть пониже ростом но пошире в плечах.
– И ты теперь одна! Руку отрастила, падла? Хорошо! Работать сможешь больше! Дань пока такую же оставляем, приносить на ту же сумрачную тропку. И без опозданий, сука, если хочешь жить!
– Че ты молчишь, сука?
А другие нехорошие слова они знают? Джонни был настоящим чернушным мастаком – не научил что ли парнишек грязнословию?
– Может ей врезать? А? Давай я врежу этой суке! Напрашивается! Вот ненавижу баб! Тупые вы, с-сука! Тупые! Только для одного годитесь! – низенький затрясся, растопырил локти, разинул рот, шумно задышал, став похож на рожающую курицу, понявшую, что не стоило зачинать ребенка от страуса.
И ведь они ни разу не обернулись! Ни разу! Я стою и дышу им в затылки – а у них реакции ноль. Никакого внутреннего напряжения, ни малейшего намека на чуйку или банальную осторожность. По мою душу отправился заряженный наркотой неумеха с шилом и они решили, что у него все обязательно получится? Да что не так с этими гоблинами?..
Глянул на потолок. Мама уже ушла на работу? Детишкам можно порезвиться!
Йорка сдавленно всхлипнула, хрюкнула, закрыла лицо новой ладонью.
– Да не ссы, дура! – тут же оживился первый – Не ссы! Ну напортачила, натворила бед. Но все можно забыть. Сегодня вечерком обсудим в том коридорчике. Обговорим. Найдем способы. Мы же люди…
– Ты не человек – не согласился я, втыкая ему шило в правую трапециевидную мышцу.
Второй ушлепок получил удар шипами дубины сзади по бедру. Неглубоко. Но больно. Рухнул на колено. Я еще успел бросить дубинку напарнице, та ее поймала и только тут очнулся парень с шилом в мышце.
– Ай! Ай! Ай! Ай!
– Заткнись, червь – попросил я, чуть наклоняя шильное жало в ране и «айканье» как отрезало, зато начался длинный хрип, парня затрясло будто муху насаженную на булавку. У этого гоблина невероятно низкий болевой порог. Пришлось рыкнуть еще раз:
– Эй! Тихо!
Хрип исчез, парень послушно замер, но при этом, сохраняя неподвижность корпуса и рук, мелко-мелко переступал ногами. Так ведет себя непослушный ребенок, схваченный за ухо выведенной из себя матерью. Я указал подбородком на второго «криминального гения» и назидательно сказал:
– Посмотри, как хорошо ведет себя этот гоблин. Хороший гоблин! Учись!
«Хороший гоблин» зажал ладонями пробитое бедро, свернулся калачиком под стенным выступом и притворился дохлым. Лежит не гудит и только пахнет… буквально…
– Кто из вас обделался? – спросил я горько – Какой ушлепок?
– Я-я-я-я… почти-и-и – жалобно проблеял парень с шилом в теле.
– Гребаный трус. Стисни булки, чмошник! И слушай! Оба слушайте! Я задолбался вас предупреждать. Мне проще зарезать, чем слова тратить! Если еще раз… один гребанный раз… – медленно сказал я – Продолжать надо?
