Тряхнув головой, я зевнул, поежился и принял бутылку с компотом от Каппы.
– Ты понимаешь, что это у вас какое-то массовое психическое отклонение? – поинтересовалась сидящая в удобном кресле эльфийка – Я про компот. Это же не нормально! Все твои гоблины каждый день его литрами хлещут. А сегодня я видела, как многие из твоих бойцов растворяют в сладком компоте солевые, витаминные и энергетические таблетки, после чего этой бурого цвета бурдой запивают протеиновые батончики или котлеты…
– Скоро еще до музея? – еще шире зевнул я, возвращая наполовину опустевшую бутылку.
– Он прямо под нами.
– Да?
Я ткнулся сонной харей в обзорное окно и увидел проплывающие под нами мелкие островки.
Мы вернулись к кольцу океана и, резко замедлившись, медленно удалялись от берега, пролетая над тянущимися аккуратной цепочкой застроенными островками. Раньше все эти вытянутые клочки суши были соединены ныне разрушенными мостами. Отойдя от берега километра на полтора, линия островков поворачивала, дальше шла параллельно берегу и наконец снова сворачивала к нему. В итоге образовалась длинная дуга с ныне разорванными мостами и большой защищенной от штормов лагуной. В центре этой бухты торчал еще один островок украшенный какой-то скорбной мужской фигурой отвернувшейся от берега и глядящей в океан.
– Это он – произнесла эльфийка – Высший.
– Все высшие.
– Ты не понял. Это самый первый Высший. Создатель этого мира.
– Создатель этого мира – кивнул я, глядя на странноватый памятник.
Обычно таких личностей если не на коне, то хотя бы в плаще там, ну или с прижатой к груди ладонью воплощают в камне. Разве нет? Этот же… растянутая майка не скрывает сухощавого жилистого телосложения, лицо частично скрыто тяжелой маской, от которой идут провода к висящему за спиной плоскому ранцу с раскрытыми лепестками солнечных батарей, ладони скрыты перчатками, в правой руке ведро, а в левой банальная мотыга. Так себе Создатель… больше похож на усталого от нескончаемых тягот фермера, глядящего на сдохшую животину.
Несущая нас машина чуть повернула, и я увидел его лицо чуть ближе.
Внутри что-то шелохнулось…
Я прищурился, подался вперед, вглядываясь в не скрытую маской нижнюю часть лица. Превосходно переданная скульптором и доработанная до шедевральности дождями и ветром щетина, обычный подбородок и рот… вот его рот и привлек меня внимания. Эти жесткие складки у рта, чуть опущенные уголки плотно сжатых губ… этот человек действительно выглядел разочарованным. Причем разочарованным сразу во всем и вся. И да – чем-то он мне знаком.
Откинувшись обратно на спинку кресло, я взглянул на смотрящую на меня эльфийку:
– Что?
– Да так – пожала она плечами – Ожидала какого-нибудь эффекта.
– Памятник – равнодушно буркнул я – Когда-нибудь упадет. Нам вон туда?
– Нам туда – подтвердила девушка.
Девушка… молодая только внешне, хотя прожила уже долгую спокойную жизнь, наполненную достатком и не лишенную уверенности в завтрашнем дне.
– Уверенность в завтрашнем дне – задумчиво повторил я вслух.
– Ты не про меня и всех Высших сразу? – поинтересовалась умная старушка с внешностью модели.
– А ты как думаешь?
– А я думаю что это проклятье.
– Ты про что?
– Про самосознание. Про понимание происходящего вокруг. Про осознание того, что у нас ни у кого нет будущего. Что грядет новый конец света. Я ведь на самом деле порой задумываюсь о том, чтобы пойти на стирание памяти и отправиться беспамятной крестьянской навстречу пусть куда менее долгой, но при этом куда более беззаботной жизни. Они счастливы, Оди – все эти добросы, этносы и даже добровольно низшие. Они по-своему счастливы – потому что не видят грядущей агонии приютившего их мира. А я вижу. И вижу отчетливо. И понимаю, что вместе с моим бессмертием у меня все шансы лет так через тридцать-сорок встретить новый Армагеддон, сидя на террасе, попивая апельсиновый сок и глядя в бегущую на меня огненную стену… и знаешь что? Умирать не страшно. В жопу смерть! Не хотелось бы, конечно, но это не страшно. А вот год за годом ждать неизбежного конца мира… вот это по-настоящему страшно!
– Тридцать-сорок лет? Прямо так хреново все?
– Хуже, чем хреново, гоблин. С каждым годом красные цифры ускоряют свой бег. Мы – люди – снова пожираем наш новый маленький мирок. Мы будто крысы, засевшие в головке сыра… умеем только жрать и срать. И без обид. Все мои слова относятся к Высшим. Потому я и смотрела на тебя во время облета памятника – эльфийка подалась ко мне, заглянула мне в глаза – Может ты – это он? Не дай Мать такого, конечно, но может ты – это все же он?
– Я? – рассмеялся я – Создатель? Чушь! Я не умею созидать. Я умею уничтожать. Обращать в прах. Умею мучить и выдавливать все соки.
– Ты прямо слово в слово описываешь Первого Высшего – эльфийка медленно подалась назад, задумчиво провела большим пальцем себе по губам – Что ты вообще знаешь про него?
– Ничего.
– Я тебе на кое-что открою сейчас глаза – тот, кто стоял во главе, кто подал идею, а затем воплотил ее, создав этот замкнутый автономный мир… этот человек был безжалостным ублюдком. Хирургом. Мясником. Ты убиваешь гоблинов одиночек и выносишь мелкие банды. А он… он уничтожал людей тысячами и делал этот каждый! И все ради одной цели – постройки этого мира. Понятно, что сам он на курок не нажимал – в большинстве случаев – но росчерком пера и одним своим словом он за сутки убивал больше людишек, чем ты за всю свою жизнь матерого убийцы! Так что не надо тут сладких слов про то насколько ты не созидателен и насколько ты жесток. И да… я все же склоняюсь, что ты – не он. Ты… мелковат для этой роли… уж без обид. Даже не мелковат… ты просто другой.
– Были лично знакомы?
– Нет. Приземляемся.
Задержавшийся с посадкой – явно ради завершения нашей беседы – дрон мягко опустился на бетонную площадку расположенную рядом с ничем не примечательным двухэтажным длинным зданием, занявшим весь длинный и самый крупной островок в этом рукотворном линейном архипелаге. Центральная и самая крупная бусина.
– На мелких островках были музейные залы – Диля первой покинула салон и сразу начала размахивать руками, не обращая внимания на спешащих к нам от здания гоблинов – На каждом островке тематическая выставка предметов, показ коротеньких фильмом и прочая чепуха. А здесь, на центральной точке, находилось самое важное для жирненьких любопытных добросов – зона отдыха и насыщения. Небольшой отельчик на втором этаже, несколько кафетериев на первом, массажные салоны и бассейн с чуть подогретой соленой водой на подвальном уровне, там же стеклянные стены для обзора подводного мира. Но так было раньше. Сейчас вот эти вот энтузиасты стащили из разоренных залов все уцелевшее и разместили в центральном здании, безжалостно повыкидывав большую часть столов, стульев и кухонного оборудования. Часть предметов на втором этаже, там же они обитают.
