– Герман, прекрати ныть. Такое впечатление, что тебе места мало.
Затем последовала пауза, какая бывает, если человек говорит по телефону и ждет, пока выскажется собеседник. У меня же перед глазами моментально пронеслись события вчерашнего вечера, и реальность накатила девятым валом.
Лукерья, ведьмы, бабы-яги, ледяная колдунья.
Подскочив на диване, я заозиралась, боясь, что прямо сейчас за мной наблюдает какая-нибудь непонятная тварь. Но в гостиной, к моему облегчению, пусто, за окном светло и снег все еще падает.
Из кухни снова донеслось:
– Проснулась? Ванная слева по коридору. Потом приходи сюда.
Я не сразу догадалась, что Варвара обращается ко мне. А когда, наконец, дошло, почему-то смутилась – даже представлять не хотелось, откуда и как она поняла это. Как не хотелось думать, что за мной могли следить, пока спала.
Прогоняя очередной табун мурашек, я почти бегом шмыгнула в ванную, которая тоже оказалась оснащена вполне современно, и, приведя себя в порядок, пришла на кухню.
На столе уже дымились свежие тосты с джемом, чай, приличная тарелка гречневой каши. Котел выдвинут сильнее, чем вчера, в середине кухни на полу углем начерчена девятикнечная звезда в круге, какие-то символы. На разделочном столе, как отдельный элемент интерьера самая настоящая остроконечная шляпа черного цвета.
– Доброго утра! – с какой-то пугающей бодростью произнесла Варвара и отхлебнула из чашки. – Выспалась?
Вместо вчерашней пижамы на ней черные джинсы и черная блузка, на ногах домашние сапожки из меха.
Я опасливо оглядела обстановку и произнесла:
– Спасибо. Вроде. А это что?
Девушка-яга проследила мой взгляд и сообщила:
– Инструменты для перемещения. Для разных миров разные инструменты нужны. К параллельному разделу именно эти.
– Как канонично… – крутя головой, сказала я, – и вы в черном…
– Да тут дело в практичности, – отмахнулась Варвара. – Углем пока начертишь, вся измажешься. А на черной одежде сажи не видно. Некоторые мелом рисуют, так потом вся белая ходишь. Мел и на цветном видно. И даже на белом. Во как. Ты ешь-ешь, а то вон, глаза какие круглые. Остынет, будет невкусно.
Таращась на весьма однозначную атрибутику, я опасливо села за стол. Гречку есть не хотелось, я ее вообще не любила. Но как сказать об этом девушке-яге, которая одним только взглядом способна заставить ходить по струнке, не придумала. Пришлось нацепить кислую улыбку и начать жевать.
Варвара только хмыкнула. Подойдя к котлу, она стала что-то снова в него бросать, бормотать и хмурить брови. Пока я сражалась с кашей, она успела вылить туда несколько флакончиков цветного содержимого, всыпать каких-то порошков, от которых котел пыхал паром. Когда, наконец, тарелка опустела, девушка-яга обернулась и сказала:
– В общем-то, всё готово.
Эти слова напугали. Если секунду назад казалось, что это все игра, пусть и до невероятности замысловатая, то сейчас по спине прокатилась холодная струйка.
– Я что, действительно отправлюсь? – неверяще спросила я.
– Действительнее некуда, – кивая, согласилась Варвара.
– Но… – протянула я, стараясь подавить панику в голосе, – должны же быть какие-то документы. Виза, я не знаю… Паспорт, что-нибудь.
Лицо девушки-яги изумленно вытянулось, она спросила усмехаясь:
– И как, по твоему представлению, должен выглядеть этот документ?
– Эээ…
– Что в нем написать? Виза по посещению параллельного мира номер такой-то? Нет, ну технически можно. Но зачем? Зачем, я тебя спрашиваю?
В действительности я и сама не знала, зачем. Но натура требовала отчетности и какой-то согласованности. На работе я именно благодаря контролю и дисциплине смогла добраться до должности личного помощника, и расставаться с этими качествами спешить не собиралась. Даже если вокруг творилось что-то невообразимое.
– И все же мне бы хотелось иметь какие-то свидетельства… – проговорила я неуверенно. – Как потом понять, что я не сбрендила или не напилась где-нибудь в баре из-за того, что Кирилл сорвал нам годовщину.
Варвара посмотрела на меня многозначительно, показалось, сейчас скажет что-то резкое, но вместо этого она произнесла:
– Свидетельств не будет.
– Но как же…
– Никак, – оборвала она. – Возьмешь с собой это.
Девушка-яга кивнула на небольшую сумку на столе.
– Здесь немного местных денег, карта, бутыль. Мало ли, понадобятся. Полезные мелочи от яги. Смотри не потеряй. Обережень не снимай.
– Я что, действительно одна туда пойду? – оторопело спросила я.
Девушка-яга развела руками и произнесла:
– Уж простите. Могу Германа с тобой послать, но он призрак. Ты его не увидишь. Да и толку от него, как…
Со стола на пол слетела тряпка, Варвара покривилась, глядя куда-то в пустоту.
– Вот только не надо, – сказала она кому-то, – мы оба знаем, что в дороге ты полезен весьма в узких условиях.
Я старалась скрыть, что от одной мысли о присутствии в доме призрака кожа покрывается крупными пупырышками. Но, видимо, у меня то ли лицо побледнело, то ли еще что-то, Варвара сказала:
– Не бойся, Мирослава. Герман совершенно безвреден. Даже цепями греметь отказывается, аргументируя это чрезмерной вульгарностью.
– Настоящий призрак? – только и смогла спросить я.
Она кивнула.
– Так вышло.
Даже несмотря на то, что вообще-то неплохо выспалась, снова возникла мысль, что происходящее какая-то греза. Но приятная тяжесть в желудке от каши, запах трав, вперемешку с ароматом тостов, обережень на шее – все говорило об обратном. Я весьма бодрствую, и бодрствование это по истине удивительно.
Опасаясь, что меня сочтут тугодумной, я вновь спросила:
– Так а как я тогда в этом вашем параллельном измерении ориентироваться буду? Вы вообще понимаете серьезность всей процедуры? Мне фактически поверить в это все сложно, но уж если это действительно происходит, то кто-то должен нести ответственность.
Глаза яги сверкнули, как два топаза, откуда-то налетел ветерок и вздыбил ее смоляные волосы, вид стал таким грозным, что я невольно вжала шею в плечи.
Она уперла кулаки в бока и произнесла грозно, отчего по дому прокатилось эхо:
– Ответственность? А кто несет ответственность за вручение благоверного колдунье снега? На кого собираешься свалить это? На меня? На Асмодея? Или, может, на Германа?
Каждое ее слово отдавалось грохотом во всех комнатах, дребезжала посуда в шкафах, столовые приборы, плескалось варево в котле, даже мебель, и та гудела.
