— Этим способом он ловко расправился с Антореллом, — подтвердила Морвен.
Казюль поднялась, загремев чешуей, и расправила крылья.
— Ладно, занимайтесь заклинаниями. А я попрошу повара приготовить что-нибудь на обед.
— Ты разве не хочешь научиться способу Телемайна? — спросила Симорен.
— Нет, — Казюль свирепо улыбнулась, показывая разом все свои острые серебряные зубы. — Если я наткнусь на колдуна, то попросту съем его.
— Тогда не спеши с обедом, — хмыкнула Морвен. — Перебьешь аппетит.
Улыбка Казюль стала еще шире.
— Обед для вас, — сказала она и поднялась в воздух.
Глава седьмая,
в которой осел Бандит взмывает в небо
Менданбар появился как раз в тот момент, когда Телемайн начал объяснять свое заклинание, растворяющее колдунов.
— Тебе тоже не вредно поучиться этому, Менданбар, — назидательно сказал Телемайн, приступая к своей лекции. — Итак, я сейчас представлю вам типичное запасное чародейское заклинание. Поначалу оно требует множества приготовлений и предполагает сложный ритуал построения. Но коли это заклинание сотворено хоть один раз, его можно использовать неоднократно и мгновенно, просто указывая рукой на объект и произнося единственное слово, которое работает как спусковой крючок. Но это слово — «спусковой крючок» следует непременно произнести вслух. — Телемайн перевел дух и возбужденно продолжал:
— Теоретически мысленно произнесенное слово должно быть столь же эффективно. Но без серии экспериментов… Тем более что я не успел сочинить стихотворный эквивалент заклинания…
— Телемайн! — взмолилась Симорен.
— Послушай, ученый чародей, — подхватила Морвен, — если ты не перестанешь умствовать, я кликну Казюль. Она ох как не любит умников. Мы с Менданбаром еще кое-как понимаем тебя, но у Симорен нет ни малейшего понятия, о чем ты тут разглагольствуешь.
— Да, и я буду благодарна, если кто-нибудь переведет мне все тут сказанное, — поддакнула Симорен.
— Все очень просто, — мягко сказал Менданбар. — Можно это ключевое слово произнести и про себя. Но у Телемайна не было возможности проверить его действие на колдуне. Поэтому лучше выпаливать это слово вслух.
— Тогда поскорей приступай к делу, Телемайн, — оживилась Симорен, — У тебя есть все, что необходимо? Неровен час, колдуны появятся здесь. Правда, Казюль грозилась слопать их. Но вдруг они прихватят с собой Драконью Погибель?
— Говори, что тебе потребуется? В Заколдованном Лесу найдется многое, — с готовностью предложил Менданбар.
Телемайн наморщил лоб.
— Некоторые редкие компоненты я захватил с собой, — начал чародей — Если у вас найдется семь лимонов, книга, у которой оторвана обложка, и полторы кружки слюны бешеного единорога, я смогу начать работу немедленно.
Менданбар растерянно поглядел на Телемайна.
— Не думаю, что в нашем Лесу водятся единороги, тем более бешеные.
— У меня есть это снадобье! — вмешалась Симорен. — В буфете за ведрами стоит кувшинчик. На нем этикетка «Очиститель волшебного зеркала». Не смотри на меня так, Менданбар. Это самое укромное и безопасное местечко, какое я могла отыскать. К тому же никто, даже горгулья, которая всюду сует свой нос, не станет заниматься такой черной работой, как мытье зеркала. Кроме меня, конечно.
— Ты моя хозяюшка! — засмеялся Менданбар.
— Почему бы вам с Телемайном не пойти в библиотеку и не поискать подходящую рваную книгу? — продолжала тем временем Симорен. — Займитесь приготовлениями в Большом зале. А мы с Морвен соберем все остальное и присоединимся.
Предложение было разумным, и Менданбар, а следом за ним и Телемайн отправились в библиотеку. Как только дверь за чародеем захлопнулась, Симорен облегченно вздохнула.
— И как ты только это выдерживаешь? — повернулась она к Морвен.
— Его ученые разговоры? — Морвен загадочно улыбнулась, — Мне не часто приходится их слышать.
— Я думала, вы старые друзья.
— Мы друзья, верно. Но это не означает, что часто видимся. Хотя, должна признать, в последнее время Телемайн что-то зачастил в Заколдованный Лес.
— И тогда-то уж он прочно садится на своего конька! — с иронией заметила Симорен.
Морвен помолчала, взъерошила свои огненные волосы.
— Главное, не заводить разговора о теории волшебства, — сказала она наконец. — Об остальном беседовать с ним одно удовольствие — все ясно, понятно и даже занятно. Есть еще один способ. — Морвен хихикнула. — Всегда иметь под боком Казюль. При ней Телемайн…
— Да, я заметила, что он…
Грохот, донесшийся из замка, оборвал Симорен на полуслове.
— Что это там? — взволновалась она.
— Бандит, — бросила Морвен на ходу, устремляясь к дверям. — Если ты, конечно, не приобрела ослика.
— Ослика?! — удивленно воскликнула Симорен, поспешая за ведьмой.
Они обогнули угол замка и влетели в кухню. Симорен замерла в изумлении. В дверях стоял повар и воинственно размахивал медной сковородой, отгоняя осла. А Фырк и Джаспер наблюдали за битвой, сидя в безопасном отдалении на подоконнике. Вернее наблюдала только Фырк. Джаспер же спокойно подремывал, не обращая никакого внимания на ужасный шум и грохот. Перед домом, у самого края рва, сидела на задних лапах Казюль и с любопытством разглядывала испуганного голубого осла. Глядя на эту забавлявшую ее сцену, драконша широко улыбалась, и сверкающий ряд острых серебряных зубов приводил обезумевшего от страха осла в совершеннейшую панику. Он кидался из стороны в сторону, расшвыривая боками и копытами гремевшую посуду.
— Бандит! — строго прикрикнула на осла Морвен. — Прекрати это немедленно.
— Драко-оон! — ревел Бандит. — Рядо-оом! Иа-иа-ааа!
Повар на мгновение отвлекся и опустил сковороду.
Воспользовавшись его замешательством, осел рванулся вперед. Он ударил дверь копытом, сбил повара с ног и забился в самый дальний угол кухни. Сидевший под столом Чепухайт пронзительно взвыл.
— Молчать, Чепухайт! — приказала Морвен и вдруг простерла руки над головой, сверкнула глазами и грозно произнесла:
Предвестием ночи, сполохом зари
Тебя заклинаю — замри!
С последним словом она опустила руки, плавно взмахнув рукавами. Осел застыл на месте как приклеенный. Чепухайт стрелой промчался между ног осла и прижался к Морвен.
— Он наступил мне на хвост! — захныкал кот, вылизывая кончик примятого хвоста.
— Удивительно, что не на нос, — фыркнула с подоконника Фырк. — Ты его вечно суешь куда не следует.
Осел, все еще не в состоянии двинуть ни ногой, ни ухом, вдруг взревел:
