Присутствие статуй Чалконте Лилиат ощутила еще до того, как начать в длинной череде отверженцев свой спуск вглубь карьеров. Ей доводилось немало читать о том, что Чалконте, мол, потерпел сокрушительную неудачу. Тем не менее чувство потенциальной связи с ангелами становилось невероятно сильным. Вот это да!
Чалконте действительно не преуспел, подумала она затем, хотя находился на волосок от удачи. Он пытался создавать иконы, обладавшие высотой, шириной и глубиной, полагая, что три измерения надежнее привяжут ангела к вещному миру и облегчат призывание, уменьшая таким образом бремя мага, сберегая его жизненную энергию.
И вот этого достичь он не смог. Статуи не срабатывали как иконы, но ощущение давнего, остаточного присутствия множества ангелов крепло с каждым шагом. Заключить частицы ангельской сути в камень и бронзу Чалконте все же сумел.
Лилиат даже улыбнулась, показав мелкие, очень острые зубы. Как довольная кошка при виде мыши, загнанной в угол. Чалконте, прославленный маг и еретик, творил статую за статуей, вновь и вновь пытаясь сделать то, что она освоила еще в начале пути – и ушла далеко вперед.
Более того. Лилиат вполне могла притянуть к себе частицы ангельской силы, пойманные внутри статуй. Конечно, она это сделает только при последней нужде, ведь подобное деяние неизбежно унюхают все городские маги. Во главе с кардиналом…
– Похоже, нас тут достаточно, чтобы они поняли, – шепнула Севрен, когда вереница спускавшихся придержала шаг, позволяя подняться кому-то поскользнувшемуся на тропе. Севрен указала вниз, на самое дно. – Наши вон там, справа, Биск возле того жирного истукана… Глиста со своими стоит левее.
– Глиста – это которая? – спросила Лилиат.
– Она рядом со здоровяком, что держит фонарь, – сказала Севрен. – Видишь у нее длинную палку? Это багор мусорщика, каким пользуются в клоаке. У него острый крюк на конце. Удобно вытаскивать из дерьма всякую дрянь, но и оружие отличное…
– Выглядит старухой, – заметила Лилиат.
И правда, Глисте на вид было за шестьдесят. Спина согнута от вечной работы внаклонку в узких тоннелях, где такие, как она, искали поживу. У нее недоставало уха, выглядевшего отгрызенным, волосы представляли собой несколько жидких клочков. Убогие прядки лежали на бледной коже черепа круто завитыми колечками-червячками, возможно давшими ей прозвище.
– Я-то думала, – добавила Лилиат, – Биска вызвал кто помоложе!
– Среди Ночных Трудяг главное дело – хитрость, – ответила Севрен. – Хитрость поважней будет, чем молодость, сила и все такое. А Глиста – хитрей не сыскать. Еле-еле мы прознали про ее вызов! Я и сейчас не вполне уверена…
Севрен замолчала: череда идущих вновь поползла вперед, и в это время Биск, вскинув взгляд, заметил сперва Севрен, а после и Лилиат. Он, по обыкновению, был в маске, и вообще вокруг царили сумерки, но по тому, как он внезапно выпрямился, Лилиат поняла: ее появление оказалось неприятным сюрпризом. Он не хотел, чтобы она здесь появлялась.
Она изобразила улыбку, заставив себя не показывать гнев, вскипевший внутри. Разборки этих людишек не имели смысла. И вдобавок могли навредить ее планам. Недопустимо!
Достигая дна карьера, люди сразу уходили каждый на свою сторону. Кто к Бискарэю, кто к Глисте. Лилиат разглядела, что здесь имелась еще одна яма, как раз между двумя группировками. Не более тридцати футов в диаметре, а вот глубину оценить не удавалось, – наверно, порядочная была. Справа и слева вниз уходило по лесенке. В отличие от более основательных мостков и ступеней, эти живопырки выглядели сооруженными наспех, на один вечер.
Когда новоприбывшие обходили эту последнюю яму, Бискарэй вышел навстречу, чтобы приветствовать их. Здесь, при посторонних, он не стал ни кланяться Лилиат, ни оказывать ей знаки особенного внимания. Поздоровался с Севрен и сразу со всеми. Но, когда их укрыла толпа, он наклонился поближе и хрипло шепнул, так, что услышала лишь Лилиат:
– Миледи! Вам здесь вовсе не место…
– Тебе может пригодиться моя помощь, – возразила она, оглядывая карьер. – Людей с обеих сторон поровну. Когда начнется схватка, кто должен погибнуть первым? Глиста?
– Общей битвы не будет, – сказал Бискарэй. – Ни у кого нет перевеса. Глиста пыталась утаить сходняк, чтобы разделаться со мной по-тихому. Но коли не сработало, большое махалово затевать она не отважится…
– Что, так ни с чем и уйдет?
– Нет. Будет поединок… там, внизу.
– Выйдешь биться со старухой? – спросила Лилиат. Под башлыком не было видно гримасы, лишь презрительно сморщенный нос.
– С ее представителем, – сказал Бискарэй. – Видите рядом с ней бабу? Ее зовут Кейт Бессолнца. Она из клоаки вылезает, только если Глисте надо кого-нибудь замочить. Да и тогда работает ночами или где-нибудь под землей. Говорят, в темноте видит… Думаете, зря они затеяли сходняк именно здесь?
Лилиат склонила голову набок, разглядывая Кейт. Та была существенно моложе, выше ростом и несравненно крепче Глисты. Ее одежду составляли изорванные обноски, унаследованные от полудюжины отверженцев. Натянутые кое-как, они плотно облегали мускулистое тело, а там, где кожа оставалась открытой – на руках, ногах, на лице, – все было густо измазано то ли глиной, то ли какой-то краской темно-серого цвета. Она отворачивалась от слишком яркого света факелов и фонарей, а когда открывала рот, становилось видно, что зубы у нее зачернены и заострены.
– Каким оружием она пользуется? – спросила Лилиат, поскольку ничего не сумела заметить.
– Когда брошен вызов, в яме оружие не дозволяется, – тихо ответил Бискарэй. – Это еще одна причина, по которой Глиста ее выбрала. В другом каком месте, скажем на мельнице Лучника, у меня было бы преимущество. Но здесь, в темноте ямы, бьются голыми руками… Я, конечно, приложу все усилия, но вам, миледи, может понадобиться новый слуга.
– Вот уж не думаю, – начала было Лилиат, но ее прервал внезапный крик, тотчас подхваченный и повторенный обеими сторонами:
– Вызов! Вызов! Кто у нас Ночной Король? Кто у нас Ночной Король?
Первой на вопрос ответила Глиста. Ее подняли и поставили на плечи изваяния ангела Йераваэля, и она принялась размахивать своим багром мусорщика. Шум постепенно улегся, даже на стороне Бискарэя. Воцарилась тишина, нарушаемая лишь шипением и треском огня, случайным кашлем да шорохом переступающих ног.
– Франц Сухорукий был нашим Ночным Королем! – выкрикнула Глиста. Голос ее, оказавшийся низким и гулким, далеко разносился по карьеру. Вдобавок эта женщина явно знала, как разговаривать с толпой. – Франц был убит! Далеко отсюда и при странных обстоятельствах. Теперь вот Бискарэй стал звать себя Ночным Королем, но разве он им является? Он не был провозглашен, ему не бросили вызова! И вот я оспариваю его титул! Я – Глиста, я – истинный Ночной Король!
Раздались крики, приветствия, люди на ее стороне принялись скандировать:
– Глиста! Глиста! Глиста!
