– Ух ты, – поразилась нянечка. Она оказалась разговорчивей большинства отверженцев, с которыми Симеон работал в госпитале Святого Йерахибима, хотя в здешней лечебнице и царили относительно свободные нравы. – Уже? Вы, доктор, наверно, из молодых да ранних. Тут полно таких, кого она и близко не подпустит к такому заковыристому да важному делу… Удачи вам, что сказать!
Возвращаясь в свою комнату, Симеон глуповато улыбался: было приятно. «Вот я и нашел свое место в мире, – думалось ему. – Теперь впереди прямая дорога, все вверх и вверх…»
Что касается Анри – он все проспал. Наполовину проснувшись, он принял было барабанную дробь за шум ливня или града… удивился долетевшему звуку трубы… несколько секунд вяло прислушивался, бежит ли кто вон из соседних денников… движения не было. «Значит, и меня не касается», – сделал вывод Анри. Перевернулся на другой бок и снова заснул.
15
Выскочив из ямы, Лилиат оказалась на краю грандиозной сумятицы. Густая толпа отверженцев одновременно рвалась к лестнице наверх, а непосредственно рядом дюжина или около того смельчаков билась против чудища, порожденного использованием ангельской магии. Монстр еще сохранял более-менее человеческий облик, лишь примерно вдвое вытянулся в длину, обзавелся двумя парами когтистых рук, а задние конечности стали как у кузнечика, да и шкура блестела, точно хитиновый панцирь.
Стоило Лилиат появиться на месте событий, и красные глаза твари обратились в ее сторону. Забыв о противниках, с которыми билось, страшилище устремилось в атаку, наставив острые рога, уже обагренные кровью. В тускло-коричневой плоти полунасекомого торчало несколько арбалетных болтов, из ран струилась серая зола, но на скорости движений это не сказывалось.
Лилиат проворно отпрыгнула в сторону, и почти тотчас по правую руку полыхнула огнем и оглушительно бабахнула тяжелая старинная аркебуза. Увесистый шар влепился в голову твари со звуком, достойным смыкающихся городских ворот.
И все-таки монстр продолжал двигаться, затаптывая попадавшихся под ноги отверженцев, раздирая их шипами на лапах, вскидывая на рога какого-то смельчака, пытавшегося достать его кинжалом. Подала голос тетива еще одного арбалета, толстый болт застрял у монстра в боку, но, шатаясь, чудовище шло вперед, не сводя красных глаз с Лилиат. Перепрыгивая мертвых и умирающих отверженцев, та живо взобралась на крупную статую, являвшую общепринятый образ ангела Харекиэли: крепкая женщина в одежде гимнаста воздевала руки над головой, словно готовясь к нырку вперед, длинные крылья сложены за спиной. Недоделанная икона работы Чалконте – это вам не бляшка или камея. Это, знаете ли, восемнадцатифутовое изваяние, вырубленное из цельного куска мрамора…
Монстр врезался прямо в основание статуи, отчего та слегка покачнулась. Совсем свалить ее оказалось не под силу даже чудовищу. Тварь отпрянула назад, издав рев боли. Улучив момент, коренастая отверженка размахнулась топором и всадила его глубоко в голову чудищу. Топор застрял, женщина выпустила рукоять и правильно сделала: монстр с воем забился в предсмертных конвульсиях, колотясь о статую… пока наконец не затих.
Лилиат наблюдала со своего насеста, как отверженка – судя по широкому серому переднику и кожаным нарукавникам, приспешница мясника – выкорчевывала свое оружие, заливаемое утихающими струями пепельной крови.
На месте, где кто-то из мужчин или женщин обратился чудовищем, осталось лежать не менее двух десятков мертвых и умирающих отверженцев. В том числе и молодая женщина с костылями, та самая, что принесла в усадьбу Демазель весть о воровском сходняке.
Лилиат не увидела Глисты ни среди живых, ни среди погибших. Фонарей и факелов стало заметно меньше, толпа отверженцев выглядела сплошным темным приливом, стремившимся наверх – кто по лестнице, кто просто по склону. Самые быстроногие, успевшие достичь верхних ярусов карьера, улепетывали прочь во всю прыть.
Биск взобрался на статую к Лилиат. Его отороченный кружевами камзол оказался весь в крови, но то была не его кровь.
– Я угодила в ловушку, – сказала Лилиат. – Глиста припрятала там троих, вооруженных и с сетью. А у Кейт Бессолнца был с собой арбалет.
– Но ты, вижу, со всеми разделалась, – сказал Биск. – Тебе тоже досталось?
– Нет. Это не моя кровь. Где Глиста?
Биск указал ей на отверженцев, сгрудившихся за статуей Престола. У одного, связанного веревками, на голову был натянут плащ.
– Мы поймали ее. Когда уляжется паника, ее сбросят в яму.
– Нет, – сказала Лилиат. – Она мне пригодится.
Биск помедлил с ответом.
– Смерти она не избегнет, – сказала Лилиат. – Но умрет так, чтобы принести пользу.
– Как пожелаешь, – сказал Биск.
– Тебя, кажется, не слишком взволновали все эти смерти, – сказала Лилиат, указывая рукой на отблески света в лужах крови, на смятые, страшно растерзанные тела. Невидящие глаза смотрели оттуда в ночь. Иные так и не поняли, что же с ними произошло.
– Раны и смерть суть участь отверженцев, – пожал плечами Биск. – Мы с раннего детства это усваиваем. Мне было восемь, когда я подхватил оспу. Мои родители не являлись Ночными Трудягами, они прислуживали торговцу пряностями. Помнится, я с его детьми играл… Флоренц и Элен, вот как их звали. Они тоже заболели. Пришел доктор-магистр и вылечил их, а меня… Я не мог понять, почему они вдруг избавились от жара, от жуткой боли, от этого чувства неправильности в теле… а я – нет. Когда же выяснилось, что я все-таки выживу, меня сочли слишком уродливым… недостойным былых товарищей по играм. Моих родителей вскоре унесла еще какая-то хворь, от которой ангелы исцеляли коренных уроженцев Саранса… но не нас. Мне было некуда податься, кроме как к Ночным Трудягам… где точно так же хватало и смертей, и увечий. Начинал я как попрошайка. Торговал, скажем так, своей жуткой рожей… – Бискарэй посмотрел на распластанное чудовище и добавил: – Что касается обращенных… видел я, как они убивают. И как они появляются, я разок видел. Это устроил Франц Сухорукий. Он где-то раздобыл мага, слишком тупого, чтобы сообразить: с ним разделаются, как только он выполнит требуемое. Тогда-то я и узнал, что на самом деле нам нет необходимости ходить в сером тряпье. Ангелы и так прекрасно знают, кто мы такие, и поди их заставь применять к нам свою магию. Маг сказал – по своей охоте ангелы с отверженцами не связываются… Это правда?
– Да, все верно. Ангелы легко распознают выходцев из Истары и сторонятся их, всячески воздерживаясь от причинения вреда, – сказала Лилиат. – Их можно принудить, если воля вызывающего оказывается достаточно сильна. Отсюда есть другой выход?
Она кивнула на толпу, полностью запрудившую лестницы и проходы. Как раз в это время кого-то спихнули вниз, то ли нечаянно, то ли нарочно. Тощая нищенка с пронзительным воплем полетела вниз – лишь мелькнули развевающиеся лохмотья.
– Выход есть, – кивнул Биск. – Только там пройти нелегко. Слушай, а куда мы спешим? Глиста побеждена, ее сторонники либо сбежали, либо переметнулись ко мне. К чему торопиться?
