– Мы… ну… если попадаются цельные тела, мы их вскрываем… чтобы изучить, как и что устроено у человека внутри. Эта женщина слишком долго пролежала в воде. Ей дорога в одну из общих могил, что к югу от города.
– А как насчет ее родных или друзей? – спросила Доротея. – Неужели никто не попросит вернуть тело?
– Если только они не присутствовали при кончине, полагаю, никто не озаботится тем, чтобы… известить их, – неловко проговорил Симеон. – И потом, отверженцев хоронят всегда в общих ямах. Не положено им лежать ни в Некрополисе, ни на Жальнике. И конечно, Зимитаэль их не испепелит…
– Почему? – спросила Доротея. – Они ведь не обращаются в монстров после смерти, да и зольнокровие мертвецам уже не грозит.
– Обычай, наверно, – ответил Симеон. – Заведено так, и все.
– Хм-м-м… – протянула художница.
– Ладно, – сказал Анри. – Давайте посмотрим, что в узелке. Если там серьезная икона, она ведь денег стоит, наверно? Особенно такая тяжелая…
– Надо бы властям сообщить, – по пути к гроту заметила Агнес. – Нечасто увидишь, чтобы отверженцы открытую потасовку затевали. Ко всему прочему им запрещено иметь пистолеты или мушкеты, не говоря уже про то, чтобы стрелять!
– Давайте глянем сперва, что внутри, – сказал Анри.
В пещеру они вошли быстрым шагом, а к столу бросились чуть не бегом. Симеон положил сверток на камень. Отвлекшись ненадолго, он сунул руку в карман и вытащил кошелек, чтобы спрятать его в дальнем углу между бутылками.
– У кого-нибудь еще есть иконы? – спросил он.
– Моя у Рошфор, – сказала Доротея. – Или у кого-то из ее подручных. Лежит где-нибудь в коробочке…
– У меня только Яшенаэль. В казарме, в сундуке, – отозвалась Агнес.
– Аналогично. Моя Хуараваэль в комнате, – сказал Анри.
– Тогда приступим, – сказал Симеон.
Все сгрудились вокруг него. Вооружившись скальпелем, молодой врач точными, короткими движениями стал рассекать виток за витком. Управившись с последним, он положил скальпель, чуть помедлил – и на всякий случай вооружился деревянными щипцами, вынутыми из докторской сумки.
– Да ну тебя! – сказал Анри. – Давай побыстрее!
Симеон слегка отстранился и, действуя вытянутой рукой, принялся разворачивать ткань щипцами. Пришлось снова резать веревки…
– Если это вправду сокровище, – сказал он, – у него может оказаться защита. Читали небось Дефламбера? «Причудливые механизмы»?
– Нет, – ответили три голоса разом.
– Дефламбер собирал всякие механические диковины, – сказал Симеон. – Среди прочего в его коллекции была ампула с ядом, снабженная пружиной и упрятанная в плотный пакет вроде вот этого. Когда снимали последний покров, ампула раскалывалась и взрывалась, расшвыривая осколки отравленного стекла… В общем, отойдите-ка и поберегите глаза…
Он и сам отвернулся, по возможности пряча лицо, и лишь тогда осторожно отвел щипцы. Ни взрыва, ни ядовитых осколков. Пожав плечами, Симеон все теми же щипцами снял плотную ткань, обнажив внутреннюю обертку.
– Ишь как защищено от воды, – сказал он. – Интересно…
Щипцы скоро справились с остатками ткани. На свет появились сперва уголки, потом и весь бронзовый сундучок. Слегка позеленевший от времени. Восемнадцать дюймов в длину, десять в ширину, двенадцать в высоту… Крышка с язычком, но без замка.
Доротея опустила голову, словно та вдруг закружилась. Девушка даже отступила, обеими руками хватаясь за каменный стол, и прошептала:
– Там наверняка по крайней мере одна очень, очень сильная икона…
Все четверо молчали, зачарованно глядя на бронзовый ларчик. Из угла грота шел тихий звук, похожий на гул пчелиного роя. Это подавали голос иконы из кошеля Симеона.
Вновь пустив в ход щипцы, он откинул язычок и поднял крышку ларца.
Тот оказался почти доверху заполнен аккуратными стопками крупных золотых монет.
– Золото! – проговорил Анри. – Золото!
– А под ним – чудовищной мощи икона, – с уверенностью произнесла Доротея.
– Истарские двойные дельфины! – воскликнул Анри, подбрасывая на ладони одну из монет. – Каждый в девяносто шесть ливров! Двадцать четыре стопки по десять монет, батюшки-светы! Двадцать три тысячи сорок ливров…
Он вытащил еще несколько монет; взвесив их на руке, рассмеялся в восторге. Под нарушенной стопкой стал виден бумажный уголок, прежде закрытый верхним слоем золотых.
– Что это? – указывая пальцем, спросил Симеон.
Все нагнулись посмотреть, стукнувшись головами.
– Письмо, – сказала Доротея.
– Не надо нам ничего тут касаться, – нервничая, сказал Симеон. – Это, наверно, кому-то принадлежит…
– Нам! – воскликнул Анри.
У него от возбуждения голова шла кругом. Он выгреб из сундучка еще горсть монет, обнажив сложенное письмо. На листке оказалась сломанная печать, вернее лишь ее половина с частью изображения семикрылого ангела и верхней части геральдического щита, впрочем столь потрескавшегося и облупленного, что рассмотреть подробности не представлялось возможным.
– Семичастные крылья, значит Архангел, а печать кардинальская, – указывая на обломки воска, сказала Доротея. – Только странная немножко… тут зубцы должны быть от митры с короной… так что даже не знаю…
– Надо соответствующим властям сообщить, – неуклюже произнес Симеон. Ему стало не по себе.
– Каким именно? – спросила Агнес. – Надо сперва в письмо заглянуть.
– Бумага выглядит старой, – заметил Симеон. – Еще развалится. Может, лучше нам…
– Это не бумага, а велень, – сообщила Доротея. – Причем в отличной сохранности.
– Там наверняка что-то важное, – проговорила Агнес.
Все снова переглянулись и вновь посмотрели на Симеона. Делать нечего, тот кивнул в подтверждение молчаливого сговора.
Доротея бережно вытащила письмо и положила на стол, прежде чем развернуть. Велень в самом деле выглядела неплохо, но чернила поблекли от времени. Тем не менее они были еще различимы… правда, толку от этого оказалось немного.
– Бессмыслица какая-то, – сказала Доротея. И принялась читать вслух: – «Фсеогызрлз»…
– Шифр, – констатировала Агнес.
– Не самый сложный, – заметил Анри, заглядывая через плечо Доротеи. – Ну-ка, ну-ка… трехбуквенный сдвиг…
Все уставились на Анри. Тот пожал плечами:
– Просто я с цифрами дружу. Так, что тут у нас… дашь уголек и немного бумаги?
Доротея оторвала листок и передала ему вместе с угольной палочкой. Анри быстро изобразил алфавит с буквами, соответствующими шифру. Потом, ведя пальцем, просмотрел письмо на веленевом листке.
– Ага… вот что тут написано. «Соглашение касалось всех икон. Тебе следует лично предоставить три оставшиеся, тогда получишь полную плату. Возможно, тебе еще не известно, что твоя сестра присоединилась ко мне? Мы оставили Каденц, туда не ходи. Вези иконы в мой новый храм Паллениэля Достославного, что у двурогого пика в трех лигах от Баранэ. Не подведи меня снова. Не пытайся ничего утаить. Лилиат».
