– Мы ведем их в «Бережок», там их заклеймят, – помолчав, сказала Агнес. – Поставят каждому на левую руку «О» – «отверженец». Такова метка для участия в экспедиции, а вернуться в город они никогда больше не смогут.
– Зато смогут начать в Истаре новую жизнь, – предположил Анри.
Агнес с презрением покосилась на него: ну что за наивность!
– Там все монстрами кишит, – сказала она. – Когда все началось, кто мог бежать, тот сбежал, а кто не смог – погиб. С тех пор никто туда не вернулся… по крайней мере, не вышел обратно и не рассказал, как там сейчас. По-твоему, эти доходяги способны биться с чудищем вроде того, что я застрелила?
– Я не думаю, что мы их просто там бросим, – неуверенно проговорил Анри.
– А планируется именно это, – коротко ответила Агнес. – В пути мы их используем как рабочую силу… и по пути обратно, наверно… а у границы прогоним назад в Истару и оставим на произвол судьбы.
– Может статься, такой станет и наша судьба, – задумчиво проговорил Анри.
– Отнюдь, – сказала Агнес гораздо убежденней, чем получалось у Анри. – Мы-то можем сражаться!
– Я не верю, чтобы капитан Дартаньян вот так их бросила, особенно если монстры на плечах будут висеть…
– Решение будет принимать не единолично наш капитан. Они с Рошфор совместно командуют. А помнишь, что Доротея говорила про кардинала? Ее высокопреосвященство рада была бы всех отверженцев в море утопить! Не только опасных подземельщиков и Ночных Трудяг – всех! А Рошфор – правая рука кардинала…
– Кардинал не вполне отвечала за свои слова, – возразил Анри. – Доротея говорила, она всякую чушь бормотала и чуть с ног не валилась…
– Вообще-то, очень многие так считают. – Агнес посмотрела на плетущихся арестантов. – Признаться, я не очень задумывалась, пока мы не начали собирать вот этих…
– Что ж, они сами накликали, – заявил Анри. – Либо их предки.
– В самом деле? – спросила Агнес. – Доротея, например, так не считает. А помнишь, как королева сказала – никто не в ответе за свихнувшегося предка?
– Ну, не знаю, – сказал Анри, чувствуя себя весьма неуютно. – Оно… просто вот так оно и есть. Мы тут все равно ничего поделать не можем. Кроме того… – Он огляделся по сторонам и ближе придвинулся к Агнес. – Кроме того, незачем нам впутываться в дела отверженцев. Знаешь, просто на случай, если то, что видит в них Доротея, имеет какое-то отношение к нам. Симеон верно говорит: не высовываться, делать что велят…
Агнес что-то буркнула, но не в знак согласия. Ускорив шаг, она поравнялась с последним из отверженцев. Анри вынужден был поспевать вприпрыжку. Больше они не разговаривали до самого «Бережка», просто вошли вместе с отверженцами и другими мушкетерами в широко распахнутые ворота, а после – в длинный тоннель, что вел внутрь.
28
Рошфор отсутствовала в кардинальском дворце. Во всяком случае, привратники не пожелали сказать мушкетеру, что их капитан пребывала внутри. Доротея обратилась в казарму поборников, расположенную в Звездной Крепости, но и там ее приняли столь же неприветливо, а главное, ничего не сказали. И это невзирая на многократно повторенные заверения высокого начальства, что на время экспедиции вся ревность между подразделениями должна быть забыта!
Итак, остается лишь Башня, подумала Доротея. Юро хотел идти с ней туда, но Доротея его отговорила. В конце концов, ему было приказано сопровождать ее только за пределами крепости. Он неохотно забрал ее шпагу и ушел в мушкетерскую казарму, Доротея же отправилась к Башне. Шла она, замысловато петляя, то и дело останавливаясь приглядеться к чему-нибудь интересному – с художественной точки зрения или просто… неизвестно с какой. Ее просто отвлекало и задерживало буквально все подряд. Люди, животные, насекомые, виды, пейзажи…
Перед самым закатом она все-таки достигла Башни и поднялась по ступеням. Главные ворота оказались запертыми, поэтому она постучала в калитку, а пока длилось ожидание – изучала занятный лишайник, выросший на замковом камне арки. Наконец калитка открылась, и наружу выглянула Матушка. Она так изумилась при виде Доротеи, что брови уползли наверх под самые волосы. Тюремщица даже качнулась вперед и назад, словно под порывом сильного ветра.
– Ты! – сказала она. – А где же стража, что арестовала тебя? И почему это ты в мушкетерской накидке?
– Начну со второго вопроса. Я теперь в некотором роде мушкетерка, – ответила Доротея. – Что же до первого, так я не под арестом и не назад в камеру иду. Я лишь хочу видеть капитана Рошфор, если она здесь.
– Верно, капитан туточки, – с некоторым сомнением ответила Матушка. – Они за тобой посылали?
– Нет, – сказала Доротея.
Из-за плеча Матушки выглянул поборник. Доротея прежде не встречала его. Это был мрачноватого вида парень с соломенными волосами и румяным лицом.
– Если у тебя записка для капитана, можешь отдать ее мне, мушкетерка, – хмыкнул он. – А потом ступай прочь. Таким, как ты, в Башне не место!
– Именно так я и думала, пока здесь… гостила, – согласилась Доротея. – Притом что Матушка утверждала, что моя камера из лучших была. Нет у меня записки для капитана Рошфор, зато есть вопрос. Не могли бы вы передать ей, что пришла Доротея Имзель?
– Ты? Собираешься задавать вопросы Рошфор? Во дела! – И поборник протолкался вперед мимо Матушки. Та вскинула было руку, чтобы остановить его, но передумала. Он был выше и тяжелей Доротеи и явно обладал скверным нравом. Рука легла на рукоять шпаги, он уже начал ее извлекать, когда заметил, что Доротея безоружна.
– Где твоя шпага?
– Я ее отослала с Юро, – сказала Доротея. – Вообще-то, я думаю, Рошфор мне не особо обрадуется, она всегда…
Договорить не удалось: на последнем слове Доротее пришлось уворачиваться от удара мясистого кулака, нацеленного прямо в лицо. Поборник не ожидал от нее такого проворства и потерял равновесие. Доротея еще помогла ему пинком в бок, бросив противника на перила площадки. Столкновение вышло жестким. Ругаясь, он развернулся – как раз вовремя, чтобы Доротея крепко стиснула его нос. Пальцы у художницы были отменно закалены многими годами резьбы по дереву, гравировкой по меди и иными занятиями, требующими силы. Когда она крутанула зажатый нос туда и сюда, поборник волей-неволей повиновался ее руке, ища облегчения.
– Ой, ой, о-о-о…
Доротея разжала пальцы в тот момент, когда злополучный нос был до предела вывернут вправо. Жертва, пытавшаяся вписаться в движение, сунулась вперед – и опять влетела в ограждение. На сей раз у поборника еще и ножны запутались в ногах. Упав, он выругался и тронул икону, приколотую к рубашке.
– Ты поплатишься! – выкрикнул он, однако нос успел слипнуться внутри, так что вышло скорее: – Бы бабладишься…
Доротея услышала шорох мчащихся крыльев и перезвон колокольчиков, а потом увидела и ангела, начавшего проявляться над головой поборника. Она тотчас узнала Мазратиэля, ведавшего движением, и разгадала задуманное поборником. Мазратиэль не причинит ей намеренного вреда, но с площадки спихнет, при условии что у поборника достанет воли принудить ангела к повиновению.
