Миша и Игорь подошли к машине.
— Сестренка, ты как? — обеспокоенно взглянул на нее Игорь. — Может, проедем в больницу?
— Нет, — отрезала она. — Отвезите меня к родителям.
— Уже едем, — хмуро протянул ей пакетики со льдом Михаил. — На, прикладывай к переносице и к губам. Кровь быстрее остановится.
— Спасибо, — сжала в руках пакетики Леся.
Серебристая «Тойота камри» сорвалась с места и быстро влилась в поток снующих по дороге машин. Миша и Игорь что-то возбужденно обсуждали.
Леся прикладывала холод к лицу. Ей никак не удавалось уловить суть разговора. Сквозь красную пелену крови и слез смотрела на дорогу, на грязный снег. Вот и конец истории. Постыдный, позорный конец. Окончание, в котором по иронии судьбы главную роль сыграл Миша. Как доблестный рыцарь в доспехах, вынес ее, избитую соперницей, из бизнес центра на руках, прикрыв своей широкой спиной от насмешек и злорадства работников ювелирной компании.
Частный самолет плавно приземлился в аэропорту. Руслан нетерпеливо сжал кейс с документами. Ему хотелось поскорее попасть в бизнес центр. И совсем не для того, чтобы вести разговоры с Салимом на щекотливые темы. Он мечтал увидеть Олесю. Прижать ее к своей груди, заглянуть в такие родные глаза, шепнуть еще раз, что он ее любит.
За ним прислали машину. Он запахнул длинную дубленку, торопливо сел внутрь и сразу попросил водителя остановиться возле цветочного бутика.
Руслан купил Лесе букет белоснежных орхидей. Хрупкие и нежные, цветы подрагивали на морозе. Желая сохранить их живыми, он бережно прижал букет к сердцу.
Оставил цветы в своем кабинете и поднялся на лифте к Салиму. Разговор предстоял не из приятных, но Руслан был к этому готов. За последние дни он почти свыкся с мыслью, что после нескольких лет совместной работы родственник его подставил. Конечно, где-то в глубине души еще тлела надежда на ошибку Константина. Но разум отрезвляюще намекал, что когда игра идет на такие большие суммы, места для наивности просто не остается.
— Руслан? Ты для чего прилетел? — удивленно вскинул голову родственник. Он сидел, вальяжно раскинувшись, в своем кресле, сжимал в тонких пальцах хрупкую чашку из белого фарфора. На роскошном рабочем столе стоял поднос с маленьким заварным чайником. Красивое блюдце украшали ароматно пахнущие ванилью сладости.
— У меня к тебе есть разговор. — Руслан хмуро сел на стул для посетителей и открыл кейс. — В Казахстане недовольны нашей политикой. Ты пропускаешь через банки слишком много нигде не учтенных денег.
— У нас с ними уговор. Не пойму, чем они недовольны?
— Ты многое делаешь в обход, без их ведома.
— Ну, так не пойман — не вор, верно? Пусть попробуют доказать что-нибудь, — самодовольно поглаживая усы, усмехнулся Салим.
— Если им удастся что-то доказать, то главным обвиняемым по делу пойду я! — голубые глаза Руслана сверкнули яростью.
— А ты разве не был предупрежден о рисках заранее?
— Не о таких рисках! Когда мы открывали филиал, разговор шел о совершенно других суммах и о договоренностях, при которых все стороны удовлетворены! То, что ты присваиваешь сейчас, нигде не учтено! Я от этого не получаю никакой выгоды!
— Мой дорогой племянник! Если сможешь хоть что-то доказать, я с удовольствием поделюсь с тобой доходами! Но пока этого не произошло, советую тебе сидеть на месте тихо и спокойно выполнять свои обязанности! У тебя на руках пятьдесят процентов акций с фабрики! Неужели ты так жадничаешь, что тебе этого мало? Для чего тебе больше?
Руслан сжал кулаки. Сердце бешено колотилось в горле. Глаза потемнели от ярости. Прав оказался Константин, ох, как прав.
— Хотя, я догадываюсь, для чего, — усмехнулся в усы Салим. — Час назад у нас на шестом этаже разыгралась жуткая драма из-за твоих очередных любовных интрижек! Твоя юная протеже, на которую ты никак не надышишься, все же попалась в стальные когти Ангелины! К счастью, она у меня больше не работает, и я не несу никакой ответственности за произошедшее!
— О чем ты говоришь? — побледнел Руслан. — Где Леся?
— Не знаю я, где твоя Леся. От услуг скорой помощи она отказалась, хотя весь пол в дамской комнате залит кровью. Ее увезли родственники.
— Что значит, кровью? — он едва дышал. Сердце похолодело от страха.
— На нее напала Ангелина. И все, между прочим, из-за твоей неуемной привычки заводить романы на рабочем месте! Знаешь же, что у нас это категорически запрещено!
— Где она?! — взревел Руслан. Подскочил с места и схватил Салима за воротник добротного клетчатого пиджака.
От удивления родственник выронил кружку из рук. Чай расплескался по столу и по белоснежной рубашке.
— Говорю же тебе, ее увезли домой! Брат и его лучший друг. Можешь в помещение, где камеры стоят, сходить, и сам все увидишь, — пытаясь освободиться, брезгливо убрал руки племянника со своего пиджака он.
Руслан не помнил, как выбежал из кабинета Салима. Как просматривал кадры с видеокамер вместе с начальником охраны. Как садился в свою машину — ни живой, ни мертвый. Как на бешеной скорости выруливал на трассу. В голове стучало одно — Олеся попала в беду из-за него. Когда-то он не смог сберечь сестру. А теперь не уберег ту, которую любил. Зато отныне он знал в лицо своего соперника. Того, кто давным-давно обидел Лесю, воспользовавшись ее доверчивостью, а теперь, как киногерой, вынес ее на руках из здания бизнес центра.
Уже на полпути к городу, где жили родители Олеси, ему позвонил Константин.
— Руслан, ты прилетел? У Салима был?
— Был я у Салима! Не до него сейчас, извини! Леся моя из-за Ангелины пострадала! Я должен ее увидеть!
— Подожди, Руслан. Ты за рулем, что ли?
— Да, за рулем. Не до тебя мне сейчас, Костя.
— Если едешь к той Лесе, которую ты в ювелирную компанию привел, то одному у нее в гостях тебе делать нечего. У городка того слава дурная. Чужаков там не любят.
— А ты умный самый, что ли? Все про всех знаешь?
— Представь себе! Мы прослушки на каждом углу в ювелирной компании понатыкали! Или ты думаешь, я шутки с тобой шутил, когда в последний раз на фабрику приезжал?
— Отстань, Костя! Я увидеть ее должен! Это все я виноват! Я не сберег ее!
— Не дури! Подожди меня! Я с тобой поеду!
— Некогда мне. В следующий раз вместе куда-нибудь съездим, — он отбросил айфон на заднее сидение своей машины и нажал на газ. Он знал, где ее дом лишь примерно. Но скорее всего она не дома, а в больнице. А больница, судя по болтовне навигатора, в этом захолустье всего лишь одна.
На огромной скорости припарковался у разбитых ступеней запущенного здания больницы, чуть не врезался в стену. Да ему было все равно, что с машиной. Руки жалко дрожали. В голове стучало одно — только бы увидеть ее, только бы увидеть. Обнять, прощения попросить.
