— Леся, если отец узнает, куда ты поехала, он этого не переживет!
— А ты ему не говори.
— Что-то нехорошо у меня на душе.
— Понимаю, — тихо вздохнула Леся.
Она села в такси, назвала адрес ресторана. Миша точно там, где ему еще быть. Она сыграет роль маленькой дурочки. Попросит прощения, сделает вид, что раскаивается. А если он прогонит ее прочь, значит, так тому и быть.
Солнце припекало, и в открытые окна машины повеяло пробудившейся весной. Кое-где начала зеленеть свежая трава, и весь окружающий мир торжествовал от того, что холодная зима наконец покинула город. Только Лесе было не до веселья. Руки подрагивали от страха, сердце колотилось где-то в горле. Зачем она едет к нему? Разве можно построить что-то с мужчиной, который когда-то подло бросил ее на песке? «Тогда он не любил меня, — шептало сознание. — А сейчас любит».
Вот и «Белый Лебедь». Леся расплатилась с таксистом, вышла из машины.
У входа в ресторан за пластмассовым столиком играли в нарды два вечных спутника Михаила — его бритоголовые подельники с пустыми глазницами. Интересно, у них есть имена? Или просто клички, как у всех?
Увидев Олесю, они раскрыли рты. Ей даже показалось, пустили слюни.
— Эй, девушка, вы к кому?
— Мне Миша нужен.
— Он никого не принимает.
— Мне все равно, принимает он, или нет, — смело шагнула на ступени Леся.
— Слышь, а ты что дерзкая такая? — хмыкнул один из бритоголовых и перегородил ей путь. — Или никто еще не успел блатную пыль стряхнуть?
— Не пропустишь, тебе же хуже будет, — стрельнула Леся в его сторону глазами.
— Щас посмотрим, кому будет хуже. Он строго приказал никого не пускать. А с Вороном шутки плохи. Особенно, когда он злой, как черт, — хрюкнул второй подельник и достал сотовый телефон. — Слышь, Ворон, тут к тебе фифа одна пожаловала. Дерзкая какая-то. Может, ее проучить для начала?.. А, понял.
Он странно посмотрел на Лесю и убрал ногу.
— Ладно, иди. Он на втором этаже, в бухгалтерии. Считай, на этот раз легко отделалась.
— Еще раз меня фифой назовешь, я тебе яйца откручу, понял? — уже у входа прошипела Олеся и, не дожидаясь, когда он бросится за ней следом, с силой хлопнула тяжелой дверью.
Быстро поднялась по уже знакомой лестнице на второй этаж. Тонкие шпильки громко стучали в пустом помещении, нарушая утреннюю тишину и закладывая уши. Зажмурилась перед дверью с надписью «бухгалтерия». Сердце колотилось, как сумасшедшее, колени подгибались от страха. А что, если она ошиблась? Если он не хочет ее больше? Что тогда? Он же совершенно непредсказуемый, этот Ворон. Как ртуть. В одно мгновение может вскипеть и взорваться. Он может, что угодно с ней сейчас сделать.
Но бежать теперь поздно. Внизу ее поджидают его разъяренные дружки. Леся вдохнула поглубже, сжала кулаки и толкнула дверь.
Тут же утонула в сизом сигаретном дыме и замерла.
Миша сидел за большим дубовым столом в коричневом кожаном кресле. Перед ним лежали какие-то бумаги, стопки тысячерублевых и пятитысячных купюр. Рядом стояла пепельница с еще дымящимися окурками, стыли на четверть пустая бутылка крепкого виски и стакан. Солнечные лучи падали на красивое лицо, крепкие руки с тонкими, почти аристократическими пальцами, и пронизывали золотистую жидкость на дне стакана. Черный свитер, плотно обтягивающий плечи и горло, узкие черные брюки с тонким кожаным ремнем и туфли из черной кожи подчеркивали его мужественность и красоту. Лесе на мгновение даже показалось, что она попала в кинофильм «Крестный отец», так отлично Миша смотрелся на фоне созданного бандитского интерьера. И ему, черт бы его подрал, очень шло курить и манерно хлебать виски в свое удовольствие ранним утром.
— Зачем пожаловала? — небрежно затягиваясь сигаретой, поинтересовался он.
— Извиниться хотела. За вчерашнее недоразумение. — Сглотнула Леся. От дыма у нее начало щипать глаза.
— А мне твои извинения ни к чему. И здесь нет твоего казахстанского миллионера. Здесь всем правлю я. Так что, можешь ехать обратно домой. Если тебя мои друзья там, на входе, отпустят, конечно. Только я что-то сомневаюсь, что они проглотят то, что ты им сказала, прежде чем сюда подняться, — зловеще сверкнул синими глазами Михаил.
В глубине души темной волной поднялось возмущение. Подонок. Был таким, и навсегда им останется. Нет у него никаких чувств к ней.
— Как знаешь, — максимально равнодушно пожала плечами Олеся и повернулась в сторону двери. Дернула ручку и, уже было шагнула обратно к лестнице, как Миша вскочил со своего кресла и в одну секунду оказался рядом с ней.
— А ну, стой! — хлопнув дверью у нее перед носом, заорал он. — Ты что, думаешь, если оделась, как последняя шлюха, тебе можно продолжать носом крутить?
— А тебе, значит, не нравится, как я оделась, да? — уставилась на него сверкающими от ярости глазами она. — Не встал у тебя?! Так что ж ты мне тогда дорогу перегородил? К друзьям своим отпусти, чего здесь меня держать? Они слюни пузырями пускали, когда я мимо них к тебе поднималась!
— Я тебе сейчас покажу, как у меня не встал… — щелкнув замком на двери, прохрипел Михаил.
Схватил ее за горло, впился губами в рот, жадно, властно, не давая вдохнуть, и толкнул к столу. Завалил на спину, завел руки над головой и, ни капли не церемонясь, дернул юбку вниз.
— Ты меня еще умолять остановиться будешь, — не давая ей опомниться, рычал он.
— Не смей! — задыхаясь от возмущения, извивалась под ним она.
— Я тебе покажу, как к другим мужикам бегать! — проорал ей в лицо Михаил. Жалобно треснула шелковая ткань на блузке и пуговицы со звоном разлетелись в разные стороны.
— Ты… ты…
— Заткнись, Леся! Слышишь?! — снова впившись пальцами ей в горло, прохрипел Миша. — Или я задушу тебя прямо сейчас! Здесь есть только я. И только я буду решать, как поступить с тобой дальше!
Она зажмурилась, отчетливо понимая, что последует за его словами. В отчаянии изо всех сил оттолкнула его от себя. Миша на мгновение потерял равновесие и выпустил ее горло из рук.
— Придурок… — заплетающимся от страха языком пробормотала Олеся. Подняла голову, и сердце замерло. Миша, раздираемый яростью, нависал над ней, сидящей на краю стола, словно коршун над своей добычей. Синие глаза горели холодным, жестоким блеском и желанием обладать ею.
— Если сделаешь это со мной сейчас, я уйду навсегда, — дрожащим голосом проговорила она.
Он уже было дернулся в ее сторону, чтобы довершить начатое, но остановился. На миг в глазах мелькнуло что-то, похожее на отчаяние.
Осознав, что он на нее не бросится, Леся потянулась за вещами. Растрепанная, дрожащая, кое-как натянула обратно юбку, попыталась застегнуть блузку, на которой не хватало доброй половины пуговиц.
