— Неужели тебе сложно проявить хоть немного человеческих качеств и помочь мне? — всхлипнула она.
— У меня есть дела поважнее, чем менять памперсы нашему сыну! Для таких вещей существуешь ты, Леся! Я дал тебе свою фамилию не для того, чтобы ты перекладывала на меня обязанности по воспитанию ребенка!
— Ты мерзкий и жестокий, — выплюнула она ему в лицо. И тут же получила звонкую оплеуху в ответ.
— Еще раз посмеешь так меня назвать, одной пощечиной не отделаешься! — схватив ее за горло мертвой хваткой, прорычал Михаил.
Отбросил на диван, словно ненужную вещь, и Леся, давясь рыданиями, бросилась вон из гостиной.
Медленно она начала понимать, что осталась один на один с болезнями сына.
Михаил больше не являлся ее союзником. Его самолюбие не выдержало испытания нездоровым сыном. Жизнь под названием «Леся плюс Миша» дала огромную трещину.
И ей тоже стало все равно, как муж проводит свободное время. Мысленно она отпустила его на все четыре стороны. День за днем, месяц за месяцем Леся выхаживала своего малыша. Она любила его больше жизни. И сын, несмотря на свои недостатки — он плохо спал, устраивал истерики, боялся всего нового — отвечал ей тем же. Стоило ей отлучиться, как он начинал искать ее, звать, плакать.
И Олеся понимала — если она предаст сына, как это сделал родной отец, он не справится со своими болезнями.
К трем годам Тимур начал постепенно выравниваться. Но его коленка, которую так жестоко отказался показывать хирургу Михаил, так и не сгибалась полностью.
Мальчик ходил, прихрамывая на правую ножку. Время было упущено, на лечение нужны были деньги, поездка в Израильскую клинику, но Миша настолько самоустранился от воспитания сына, что Олеся боялась даже заикаться об этом.
Можно было попросить денег у свекра, но рядом со свекром ей было страшно даже дышать, не то, чтобы просить о чем-то.
Был самый разгар жаркого лета, и Леся, одолеваемая мыслями об очередном реабилитационном центре, приехала вместе с Тимурчиком погостить к родителям.
— Леся, в августе в Москву приезжает очень известный специалист из Израиля.
Хирург, одна из его специализаций — операции на суставах, — снимая очки, сообщил отец. — Возьми все документы, поговори с Михаилом, и поезжайте в Москву. Прием у Израильского доктора стоит бешеных денег, но возможно, дело того стоит. Сердце отчаянно забилось от радости. В душе засветилась надежда, что исправить дефект сына еще можно.
— Мам! — сгребая со стола проспекты, которые ей принес отец, крикнула Леся. — Мам, возьми Тимурку, я поеду к Мише в ресторан! Я хочу поговорить с ним об этом!
— Тима, — Мариса вышла из кухни и протянула к малышу руки, — Иди ко мне, Тимочка. Мама к папе съездит и вернется. А мы пока мультфильмы посмотрим. У меня «Лунтик» в ноутбуке есть.
Малыш недоверчиво посмотрел на бабушку огромными карими глазами. Засопел, густые черные бровки сдвинулись домиком. Он плохо разговаривал, а в гостях вообще по большей степени молчал.
— Ну же, Тимочка, у меня чупа-чупс на кухне есть, — продолжала заманивать внука Мариса.
Ребенок сдался и затопал следом за бабушкой. Леся с облегчением выдохнула, схватила с комода ключи от своего белоснежного «Ниссана» и бросилась к выходу, пока Тимурчик не передумал. Тащить его за собой в ресторан ей совсем не хотелось.
Она быстро доехала до «Белого лебедя». Припарковалась, включила сигнализацию. Поправила короткий светлый сарафан, подкрасила губы помадой.
Выхватила проспекты с рекламой и выскочила из машины. Высокие каблучки босоножек радостно отстукивали свой бодрый ритм по плитке на террасе. Миша просто не может ей отказать, ведь она так хорошо выглядит в этом сарафане и с яркой помадой. Он согласится, обязательно. Если надо, Леся будет снова дарить ему себя, лишь бы он дал денег на врачей.
— Олеся Владимировна… — лицо Ильи вытянулось, когда она вошла в ресторан. — Как это вы к нам, без предупреждения нагрянули…
— Мне Миша нужен. Срочно, — она проскочила мимо охранника на второй этаж.
— Не надо. Не ходите туда, Олеся Владимировна. Он сейчас очень занят…
— Чем он занят?
— Просто не ходите туда… Пожалуйста.
— Это мой муж. И ресторан тоже мой, — вспыхнув, оттолкнула охранника она.
Поднялась наверх, толкнула дверь бухгалтерии, где когда-то протекала жизнь «Леся плюс Миша», и в ужасе замерла на пороге. На столе стояла бутылка крепкого виски, пара стаканов, и тонкой дорожкой был рассыпан белый порошок.
Муж развалился в своем кресле, пуговицы на рубашке и ремень брюк были расстегнуты. Какая-то шлюха стояла перед ним на коленях и делала то, что делают все шлюхи в этой позе. Прикрыв глаза от удовольствия, Михаил крепко держал ее за волосы и что-то бормотал. Он был под кайфом.
— Ах, ты, ублюдок… — кулаки сжались сами собой, и Олеся бросилась на мужа.
Проститутка вскрикнула, и испуганно хлопая глазами, отползла в сторону.
— Пока я с ребенком по врачам бегаю, ты здесь со шлюхами забавляешься?! — взвизгнула Леся. Швырнула на пол бутылку, следом полетели стаканы.
— Разве я не велел тебе оставаться дома? — объятый яростью, взревел Михаил. В синих глазах не было ничего, кроме дикого раздражения.
Он грубо схватил ее за шею и ударил лицом о стол. Леся вскрикнула, из носа хлынула кровь. Он даже не заметил этого. Швырнул ее на пол, словно ненужную тряпку. Пнул ногой в живот, потом еще раз и еще. На счастье Олеси, в бухгалтерию ворвался Илья. Кое-как скрутив хозяина, отволок его от жены. Подоспел и Гриша.
— Олеся Владимировна, как вы? — с ужасом взирая на залитый кровью пол, кинулся ее поднимать второй подельник мужа. — Он не в себе, Олеся Владимировна, простите его Бога ради…
Простить?..
На кухне ей кое-как остановили кровь. Позвонили отцу, Леся попросила вызвать именно его. Игорю она не доверяла. Он будет плясать под дудку лучшего друга.
— Леся, поехали в больницу, — насупившись, приказал родитель. — Так больше не может продолжаться. Требуется освидетельствование. Надо начинать бракоразводный процесс, иначе он и тебя, и ребенка загубит.
— Как его начинать, папа? У Миши здесь все куплено. Не отпустит он меня от себя никогда… — прикладывая лед к лицу, всхлипывала девушка.
— Если не пытаться, никогда не сдвинется ничего с мертвой точки. А в Москву с Тимуркой все равно поедете. В конце концов, машину свою продашь.
Леся молчала. Отец совершенно прав. Если ничего не делать, от самодурства и безнаказанности мужа ей никогда не избавиться.
— Я и не знала, что он наркотиками балуется, — уже перед поворотом на больницу поникла она. — Он себя не контролировал там, в бухгалтерии. Он же может нанести вред не только мне, но и Тимурочке. Пап, а давай не в больницу, а сразу в полицию поедем? У него ведь в крови еще наркотики остались? Пусть проверят его.
