— Я доломала ее сама, — горько усмехнулась Леся. — Знаешь, я бы разделила с тобой все твои беды. Я так сильно любила тебя, Руслан. Я ждала тебя каждый день, каждую ночь. Мне казалось, я умру без тебя. Но все вокруг убеждали меня, что такому, как ты, совершенно ни к чему такая, как я. А Миша, он словно коршун, всегда был рядом. Кружил, выжидая свою добычу. И я сдалась. Ведь рано или поздно время подтачивает даже самые тяжелые камни.
Она отстранилась и с горечью посмотрела на янтарную жидкость на дне бокала на короткой ножке.
— Ты переедешь ко мне в Астану? — с надеждой коснулся ее руки он.
— Все слишком сложно… Боюсь, Миша никогда не даст мне развод. Да и я не одна теперь. Предать своего сына я просто не имею права. Сейчас начну искать деньги на операцию. Продам машину. Может, помогут социальные сети. Иногда же люди переводят деньги на счет нуждающихся в операции детей?
— Тебе не надо этого делать. Твой ребенок никогда не будет мне чужим, Леся. Мы вместе отвезем его в Израиль, где он пройдет полный курс лечения и восстановит здоровье. А Миша даст тебе развод очень быстро, я обещаю.
— Ты не знаешь его, Руслан. Более подлого человека, чем Миша, надо еще поискать.
— Отчего же не знаю? Я чуть не замерз насмерть на льду реки, куда меня без сознания выбросили два его подельника. Меня чудом спас Костя. Я провел в закрытой Астанской клинике почти месяц, прежде чем смог самостоятельно подниматься с постели. Так что, я прекрасно осведомлен о том, кто такой Михаил Воронцов.
— Боже…
— Я знал, что ты ждала меня, Леся. Но я слишком сильно любил тебя для того, чтобы обрекать на страдания. Меня могли посадить в тюрьму. Я не хотел, чтобы ты связывала себя обещаниями со мной. Прошел год, прежде чем дело «ДРАГМЕТА» закрыли. К тому времени ты уже успела выйти замуж. Я не посмел рушить твою семью. Мне казалось, это было бы подло — лишить тебя покоя после того, как ты стала женой другого мужчины.
— Боже мой… — она прикрыла лицо руками.
— Я больше не оставлю тебя одну, Леся. Ты нужна мне также сильно, как и четыре года назад. Я усыновлю твоего маленького сына и дам ему все, что не смог дать родной отец. Скажи только, что согласна. Ведь без тебя моя жизнь не будет иметь никакого смысла, — целовал ее руки он.
— Согласна… Конечно, согласна… — с нежностью гладя его лицо, шептала она, и в глазах стояли слезы. — Но только с одним условием, Руслан.
— С каким? Только скажи, я… я все устрою.
— Ты больше никогда не станешь решать за меня, делить ли мне с тобой твою участь. И если в этот раз я скажу тебе свое твердое «да», мы пройдем наш путь вместе, рука об руку, до самого конца.
Он взглянул на нее, судорожно сглотнул ком в горле.
— Прости меня, родная… прости… Теперь только так. Вместе. До самого конца.
Олеся молчала. Она все смотрела в глаза своего любимого мужчины, и ей казалось, она утонет в их бесконечной голубизне.
Этой ночью она не поехала в гостиницу к сыну. Леся осталась у Руслана.
И словно не было этих четырех лет, ставших кошмаром для них двоих. До самого рассвета они тонули в объятиях друг друга на огромной вычурной кровати в его номере, наслаждаясь каждым мгновением. Где-то в глубине души Олеся понимала, что изменила мужу, и что отныне дороги назад больше нет. Недрогнувшей рукой она сожгла все мосты, связывавшие ее когда-то с Мишей, и ей даже не было больно. Она вернулась к Руслану и знала — теперь их уже будет невозможно разлучить.
На следующий день он провожал их в аэропорт.
— Я прибуду в Кострому сегодня ночью, следующим рейсом, — крепко целуя Олесю, сказал Руслан. — Тебе ничего не надо делать. Просто живи так же, как до поездки в Москву. Я сам решу проблемы с твоим мужем. В Астану мы вернемся уже вместе.
— Хорошо, — на глаза навернулись слезы. Ей все еще не верилось, что так может быть. — Я буду ждать тебя.
— Мы сделаем для твоего сына самую лучшую детскую комнату в нашем доме в Астане. Будем соблюдать все рекомендации врачей, и он выздоровеет. Я тебе обещаю.
Объявили посадку.
Леся улыбнулась, выхватила у Марисы из рук Тимура.
— До свидания, Руслан. Было приятно с вами познакомиться, — с интересом разглядывая нового мужчину падчерицы, кивнула та. — И спасибо огромное, что позволили нам оказаться на приеме у хирурга вместо вас.
— Это самое малое из того, что я мог для вас сделать, — покачал головой он.
Вскоре самолет взмыл в воздух, унося Олесю вместе с сыном и мачехой домой.
Руслан постоял еще немного в зале ожидания и пошел в сторону выхода. Ему предстояло совершить невозможное — вернуться в Кострому и вырвать Лесю из преступных лап ее жестокого мужа. Но он был уверен, у него получится сделать это за считанные недели.
Глава 41
Леся разбирала вещи в своей комнате и все волновалась, что Миша придет узнать, как прошла поездка. После того, как она побывала в объятиях Руслана, ей было противно даже думать о том, что муж снова будет ходить по ее комнате, словно хозяин. Будет предъявлять свои права, ведь согласие Олеси купил его отец, и теперь она никуда не денется.
Михаил пришел поздним вечером. Тихо поднялся в комнату, приоткрыл дверь.
Тимурчик уже спал у Леси на кровати, а она сама сидела перед зеркалом в одном халате и задумчиво расчесывала волосы.
— Привет, — тихо шепнул Миша и осторожно сел на край кровати. — Как прошла поездка?
— Никак. Нас отказались принять, — солгала Леся. — Я ничего не смогла сделать.
— То есть, ты потратила кучу денег впустую? — раздраженно приподнял бровь муж.
— Получается, что так, — она избегала смотреть ему в глаза. Просто не могла.
— Отлично! — всплеснул руками Михаил. — Покаталась по Москве в свое удовольствие и вернулась домой ни с чем!
— Возможно, я действительно получила от поездки удовольствие, — медленно проговорила Леся. — А ты мог бы поехать со мной!
— Мне, по-твоему, заняться больше нечем? У нас ресторан на грани банкротства!
Мне сейчас не до развлекательных поездок!
— В том, что ресторан на грани банкротства, виноват только ты один! Когда бизнес контролировала я, он процветал! То, чем ты там занимаешься вместо работы, никак не ведет к привлечению новых клиентов!
— Да, давай, начинай обвинять меня! Кто замкнулся на ребенке и забросил наши отношения?!
— А что мне оставалось делать?! Бросить его?! Тимурчик наш сын, Миша! Нет ничего важнее его состояния! Мое желание поставить его на ноги никак не оправдывает твое скотство и измены!
Муж вспыхнул, но не нашелся, чем ответить.
— То есть, на перемирие идти ты не собираешься, — сквозь зубы процедил он.
