– Извините, мой друг, – живо промолвил паж, – мне припомнилось прошлое.
– Прошлое умерло. Нас должно занимать только настоящее.
– Вы правы, Паскаль, но…
– Но… но вот я и в Париже, господин маркиз, и весь к вашим услугам.
– Я и не сомневался, что увижу вас сегодня, мой друг. Вы же обещали! А теперь…
– А теперь – одно замечание: не следует разговаривать на улице, ибо и у мостовых бывают уши… Пойдемте ко мне, там нас никто не услышит. К тому же, не буду от вас скрывать, я сегодня проделал пятнадцать лье без остановки и к вечеру заметно проголодался, вследствие чего хотел бы…
– Отужинать, прежде чем переходить к разговорам. Совершенно справедливое желание. Послушайте, Паскаль: главное для меня – то, что вы вернулись; поэтому завтра, если вы не против, я зайду к вам в вашу обитель. Где вы остановились?
– На улице Сен-Дени, у госпожи Моник Латапи, содержательницы магазина «Золотая колесница».
– А! Знаю. Я там забираю ленты и позументы. Итак, до завтра! В десять часов ждите меня завтракать.
– Прекрасно!
– Сегодня же вечером, позволив вам спокойно отужинать и передохнуть с дороги, я отправлюсь в особняк Шеврез, к моему кузену… которого я не видел три дня. Такой расклад вам подходит?
– Как нельзя лучше.
– Тогда до завтра! И все равно, для меня это будет невыносимо длинная ночь. Мне о многом нужно у вас спросить… и прежде всего о причине вашего визита к монсеньору кардиналу. О! Я глазам своим не поверил, когда увидел вас во дворце! Но вы объясните мне это завтра… до свидания… хорошо вам отужинать и выспаться! До завтра! Пойду поищу мои носилки. О, мой милый Паскаль! Как я рад! С вами и Марком Бе… и Жаном Фише, мне больше нечего опасаться за дорогого Анри! До свидания… до завтра… спокойной ночи вам обоим!
И Жуан де Сагрера направился к Люксембургскому дворцу.
Паскаль Симеони и Жан Фише широким шагом двинулись к улице Сен-Дени.
По дороге слуга всего лишь раз попытался завести разговор:
– Как он возмужал, наш месье Жуан, а, господин?
На что хозяин ему отвечал:
– Помолчи лучше!
И слуга умолк.
Они подошли к «Золотой колеснице». Прежде чем вернуться к господину и госпоже де Ла Пивардьер, Паскаль бросил взгляд на небольшой особняк, принадлежавший – если верить Жильетте – господину барону де Ферье. В окнах был свет; на дворе суматоха; барон, его супруга и племянник, судя по всему, уже приехали.
– Провидение мне услужило, – пробормотал Паскаль. – Отсюда мне будет несложно присматривать за ней, этой прелестной, но несчастной женщиной.
И, словно удивившись той страсти, с которой изрек последние слова, Паскаль продолжал с улыбкой:
– Уж не влюблен ли я? – И после небольшой паузы: – А почему бы и нет? Это моя первая любовь, возможно, она же станет и последней!
Часть вторая
Двенадцать шпаг дьявола
Глава I
Из которой читатель узнает именно то, что ему следует знать
Хотя Паскалю действительно необходим был отдых после такого утомительного путешествия и вкусного ужина, который приготовила для него мадам Моник Латапи, однако, несмотря на усталость, прежде чем отправиться в постель, он около двух часов простоял у своего окна, наблюдая за всем тем, что происходило в небольшом особняке, занимаемом семейством Ферье.
Наблюдал, конечно, насколько это позволяло расстояние и опущенные шторы… Но влюбленные, да еще в первый раз, вообще бывают большими чудаками!.. Устремив неподвижный взор на слабо освещенное противоположное окно и решив, что это должна быть комната баронессы, Паскаль, несмотря на ветер и снег, простоял два часа, кого-то подстерегая… Но кого же? Он, вероятно, надеялся, что, со своей стороны, баронесса де Ферье также появится у своего окна и, узнав его в ночной темноте, выразит ему свою радость и удовольствие! Хотя он и не вполне так думал, однако если бы все именно так случилось, он бы не сильно удивился.
Но свет в комнате баронессы де Ферье вскоре погас, и весь дом погрузился во мрак.
Глубокий вздох вырвался из груди Паскаля.
– Уж не сошел ли я с ума? – пробормотал он, закрывая окно. – Разве я приехал в Париж затем, чтобы заниматься только этой женщиной?
И отвечая на свой же вопрос:
– Но я могу быть полезен этой бедняжке! Она сама мне это сказала… да к тому же и графиня де Шале поручила мне защищать ее! Я и буду ее защищать! Да, у меня достанет силы и бдительности для этих двух вверенных мне персон! И… если к одной из них я испытываю не просто интерес, а любовь. Что ж? Если Богу угодно было послать мне эту женщину, я не оттолкну ее… даже если она меня погубит!
Понятно, что, ложась с таким настроением, Симеони, проснувшись наутро, снова поспешил к окну для своих наблюдений.
О, счастье! Обычный ли то был случай или предчувствие, но в ту самую минуту, когда Паскаль отворял свое окно, баронесса, со своей стороны, сделала то же!
Она его заметила… и Паскаль даже расслышал ее восклицание, в котором не было никакого испуга! Он увидел, что она покраснела… сконфузившись, конечно, что ее застали в утреннем дезабилье.
Затем окно снова захлопнулось; но прежде чем совсем исчезнуть, маленькая ручка сделала ему знак, словно говоря: «Довольно! Вы здесь; теперь я это знаю! Спасибо и до скорого!»
Спустя час после описанного нами эпизода Жуан де Сагрера явился завтракать к Паскалю и не мог не заметить его сияющей физиономии.
– Э, мой любезный друг, какой у вас довольный вид! Не получили ли вы ночью каких-нибудь добрых вестей?
Паскаль пожал руку Жуану.
– Добрые вести, маркиз, добрые, – отвечал он. – Со вчерашнего вечера… радость, наполняющая мое сердце, делает его более чем когда-либо способным отдаться всецело, до последнего издыхания, тем, кого оно любит.
Жуан не мог вполне понять слов Паскаля, но видя его таким счастливым, также почувствовал себя счастливым.
Жан Фише между тем подал очень вкусный завтрак.
– Ну! За стол! За стол! – вскричал Жуан, первым подавая пример. – У меня аппетит сегодня, как у настоящего пажа!
– Тем лучше, мой молодой господин, – произнес Жан Фише. – Я привык полагать, что тот, у кого хороший аппетит, обычно оказывается хорошим приятелем и спутником с добрым сердцем, приятным нравом и отменным здоровьем.
– Мой славный Марк Белье… – проговорил Жуан. – Нет, не так – мой славный Жан Фише! Это не моя вина, что я не привык еще к твоему новому имени. Помнишь те времена, когда ты был моим надсмотрщиком в небольшом доме на набережной Королевы Маргариты?
– Помню ли я, господин маркиз! Еще как помню! Помню и о том, как однажды вечером вы ускользнули от меня, как угорь. Да-да! Я и сейчас вижу себя, запертого, словно мышь, в сундуке, в то время как вы, словно кошка, убегаете по крышам! О! Каким бы хитрецом я себя ни считал, вы оказались еще хитрее! И если с годами вы лишь приумножили эти ваши способности, то сейчас, должно быть, ужас какой пройдоха!
