– Не так быстро! – воскликнула Татьяна. – Минуточку, господин Фирмен Лапрад! Этот пузырек содержит в себе мщение, наслаждение богов, как уверяют. Такой подарок с моей стороны не заслуживает ли некоторой признательности со стороны вашей?
Брови молодого человека снова нахмурились.
– Условия! – вскричал он. – Кажется, полгода тому назад вы поклялись доказать мне вашу дружбу.
– Я и не ставлю никаких условий, – возразила она. – Нет… вы вправе этого требовать от меня! Но вы согласитесь, я думаю, что такого рода услуга сама по себе устанавливает между нами некую… солидарность… если не более. Впрочем, перейдем прямо к делу. Иногда гораздо лучше высказаться откровенно, и я нахожу, что в данном случае именно так нам и следует поступить. Вы решились убить, я снабжаю вас средствами к этому; следовательно, я ваша соучастница. И теперь уже буду говорить с вами не как друг, а как соучастница, и скажу: чтобы утолить вашу ненависть, возбужденную равнодушием и презрением к вам, вы хотите уложить в могилу женщину; чтобы утолить мою ненависть, возбужденную во мне изменой, я хочу возвести на эшафот мужчину! Я помогла вам в вашей мести, сударь. Помогите мне в моей – и ваше будущее будет обеспечено.
Говоря это, Татьяна не сводила с Фирмена Лапрада глаз, словно желала передать ему через некий гипноз пожиравшее ее пламя возмездия.
Но Фирмен Лапрад покачал головой.
– Стоит ли говорить о будущем тому, – сказал он, – чья душа всецело занята настоящим? Что мне теперь до богатства и славы, когда я останусь один в этом мире!..
– Один!.. Полноте! Вы еще так молоды! В ваши годы можно легко забыть! В особенности – умерших.
– Вы тоже молоды, сударыня, – заметил Фирмен Лапрад с иронической улыбкой. – Так вы стараетесь возвести графа де Шале на эшафот лишь затем, чтобы лучше его забыть?
– Вы угадали, сударь, – отвечала Татьяна. – Умрет предмет моей любви – умрет, надеюсь, и сама любовь.
– Вы надеетесь!
– А разве вы не тешите себя такой же надеждой?
– К несчастью, когда предмет моих страданий окажется в могиле, я смогу считать выполненной лишь половину моей задачи…
– А!.. Так есть еще ненавистный муж… или любовник, которого вам нужно наказать?
– Муж… нет… нет!.. – пробормотал Фирмен, отведя взгляд в сторону. – Этот муж нужен мне живым. Впрочем, она его и не любит… она любит другого.
– Но этого другого… любовника… соперника… вы должны наказать. Подумайте, господин Фирмен Лапрад: если вы не осмеливаетесь употребить против него яд, то легко сможете от него избавиться с помощью оружия, как бы ни был он богат и недосягаем. Но оплатить это мстительное оружие можно только золотом. Есть оно у вас? То-то и оно… Помогите мне, и у вас в нем не будет недостатка.
Фирмен Лапрад уже начинал колебаться.
– В конце концов, – сказал он, – на одном ведь графе де Шале свет клином не сошелся! Полагаю, и кто-то другой вполне мог бы составить мне протекцию.
– Конечно! Например, кардинал де Ришелье.
– А! Так это для господина де Ришелье…
– Да… такова, по крайней мере, видимость…
– Понимаю; в сущности же, все это делается для вас. Что ж, я не отказываюсь, сударыня. Однако… чтобы предать в руки палача графа де Шале, фаворита короля и Месье… необходим какой-нибудь предлог. Он что, состоит в заговоре против министра?
– Да.
– Вы в этом уверены?
– Да.
– Кто вам это сказал?
– Пока никто. Но вскоре кое-кто скажет. Например, вы.
– Я?
– Да, вы!.. Являясь родственником графа де Шале, пусть и дальним, вы без труда сможете попасть в его дом.
– А письмо графини, его матери, еще шире раскроет мне двери…
– Вы видели графиню де Шале?
– Не далее как вчера дядя представил меня ей в замке Флерин, где мы были проездом из Бове в Париж.
– Вы были вчера у нее? В котором часу?
– Около двух часов пополудни.
– Вскоре после того, как я покинула замок…
– Как! Так вы тоже…
– Позвольте! Если вы вчера были во Флерине около двух часов, то вы должны были встретить там одного человека, судя по всему, весьма преданного семейству Шале…
– Паскаля Симеони… охотника на негодяев?
– Именно!
– Да-да, я… я его видел! А! Так вы тоже знаете господина Паскаля Симеони?
– Только вчера с ним познакомилась!.. И лишь для того, чтобы его возненавидеть! Преследуемая им, оскорбленная и униженная, я поклялась жестоко наказать его за дерзость.
Фирмен Лапрад вскрикнул от радости.
– Что с вами? – спросила его Татьяна.
– Что со мной? А то… что этот человек, которого вы так ненавидите, мой смертельный враг. Он тот, кого любит она, понимаете?
Черты лица Татьяны заметно оживились.
– И вы все еще не решаетесь действовать заодно со мной, когда вместе с графом де Шале погибнет и ваш враг?
– Действительно… – пробормотал Фирмен Лапрад, – об этом я не подумал. Но вы не ошиблись; судя по тому, что я видел во Флерине, Паскаль Симеони беззаветно предан Шале. В частности, в замке он больше часа о чем-то беседовал с графиней.
– Вот-вот. Это она ему про меня рассказала…
– Очевидно, он приехал в Париж, чтобы послужить молодому графу.
– Чтобы послужить ему в заговоре против его преосвященства.
– И, раскрыв этот заговор, я избавлюсь также и от моего соперника!.. Ах! Теперь я больше не колеблюсь. Я ваш душой и телом! Приказывайте, сударыня! Что я должен делать?
– Вот это мы сейчас и решим, господин Фирмен Лапрад, вместе с еще одним человеком, который дожидается меня в гостиной.
– С каким еще человеком?
– О! Не беспокойтесь! Во-первых, он не менее нас заинтересован в том, чтобы первый министр сохранил свой пост; во-вторых, он ненавидит охотника на негодяев лютой ненавистью! Пойдемте же! Пойдемте!
С этими словами Татьяна взяла молодого человека под руку и уже хотела было направиться к двери, но Фирмен остановил ее.
– Простите, сударыня, я уже сказал вам, что можете мною всецело располагать, и в знак искренности моих слов готов на все, что вы предложите. Но, соглашаясь послужить вам… и самому себе… пойти по тому пути, который вы мне укажете, я все же хотел бы сохранить полную свободу действий в том, что касается моего собственного возмездия. Яд… вы так и не дали мне яд, который я у вас просил, сударыня.
И действительно: задумавшись о чем-то своем, Татьяна машинально вернула пузырек с фиолетовым порошком на его прежнее место – в шкатулку.
– Вы правы, – сказала она, – я и забыла!
