— Чего? — опешил кот.
— Совет, говорю, нужен.
— Ну так бы и сказала. Я просто кот. Нашла перед кем образованностью кичиться.
— Ладно, ладно, просто кот, — ухмыльнулась я.
От привычных препирательств с Васькой настроение улучшалось буквально на глазах. Я вдруг осознала, что, в отличие от оборотня, в приколах котяры никогда не было настоящей злобы или ненависти. Да, шуточки на грани фола. Но не более. А на самом деле он ни разу не сделал мне настоящую гадость, не говоря уже о прямом вредительстве.
— Тут твоя хозяйка набрала ненужной дряни, а места в платяном шкафу нет. Как думаешь, нельзя ли это все вернуть обратно в магазин?
— В какой маго-зин? — продолжал тупить Васька. — Ты же из Струнного озера это все натаскала.
— Вот туда бы и вернуть… — проворчала я. — А лучше вообще не брать.
— Так верни. В чем проблема?
— А оно потом на дне валяться не будет? — настал мой черед таращиться.
— Разумеется, нет! — Кот наконец пришел в себя и снова заговорил своим любимым снисходительно-насмешливым тоном. Как ни странно, это уже не раздражало. Наверное, на контрасте с плюющимся ядом оборотнем. — Ты, конечно, силы на десяток жизней из воды натаскала, но если так скоро вернешь — ничего плохого не случится.
— На какой десяток жизней? — насторожилась я.
— Я же тебе про письма госпоже Потусторонья только сегодня утром рассказывал! — возмутился Васька. — Опять склероз обострился?!
— Так это и в обратную сторону работает?! — ахнула я, хватаясь за голову.
— А ты как думала? Ключу, конечно, гораздо больше силы причитается, но и у нее свои границы имеются. А как их переступишь, так у общин жизнь выгребать начнешь.
— О господи… — взвыла я, поспешно сгребая бриллианты и хватая платье. — Костя! Неси туфли эти проклятые в подвал.
Васька, получив пышной юбкой по морде, благоразумно убрался под кровать и вещал уже оттуда, пока я ползала под диваном в поисках выскочившей из рук диадемы.
— Не нервничай так. Если бы это все тут пару лет провалялось, тогда, конечно, озеро бы уже не приняло. А так… Сила с новой формой тоже не сразу сживается…
Дотянувшись наконец до непокорного украшения, я пробкой выскочила из-под дивана, крепко приложившись башкой о какую-то завитушку на подлокотнике, и побежала в коридор. Несколько минут спустя я уже трясущимися руками бросала в озеро ненужные даже мне самой вещи. Дольше всех сопротивлялось платье: пышные кружева никак не желали уходить в зеленую муть. Но в конце концов утонули и они.
Тяжело переводя дух, я огляделась и тут же наткнулась взглядом на здоровенное зеркало в золоченой раме. «О! Можешь полюбоваться на свою бестолковую физиономию, склерозная госпожа!» — выругалась я и позвала Костю. В четыре руки мы затолкали последнее свидетельство моего идиотского поведения обратно в озеро.
Мокрая, как мышь, я присела на край бассейна.
— Ну что, Костя… — протянула я, покосившись на отвратительные темные пятна под мышками. — Тащи в спальню бабкино платье. От госпожи этого треклятого Потусторонья несет, как от ломовой лошади.
Приняв ванну и переодевшись, я усадила Ваську на диван в холле и плюхнулась напротив.
— Пора нам поговорить предметно, котяра.
Сперва кот отвечал охотно и то и дело подшучивал над моим внезапно проснувшимся рвением. Через какое-то время шуточки закончились, а еще пару часов спустя он уже сопровождал каждый ответ драматическими стонами и попытками упасть в голодный обморок. Но его актерский талант меня не разжалобил. Беседа, сильно смахивающая на допрос, закончилась ближе к середине ночи. Услышав долгожданное «ну, пока все…», Васька из измученной тряпочки мгновенно превратился в наглого с-кота.
— Если после этого всего ты забудешь меня покормить, то я познакомлю тебя со всем многообразием обитающих в преддверии Врат грызунов, — предупредил он.
— И в мыслях не было, — открестилась я, хотя и правда благополучно забыла про ужин.
На этот раз салат из свежих овощей с королевскими креветками меня совсем не порадовал. Перед глазами тут же мелькнул оборотень. «Дорвавшаяся самка шакала!» Брр… Неужели придется остаток вечности питаться овсянкой?
Судя по тому, как вытаращился Васька, я в очередной раз умудрилась подумать вслух.
— Зачем?!
— А черт его знает, сколько дней чьей-то жизни стоят эти креветки, — мрачно ковырнула вилкой салат я.
— Тьфу на тебя! Вечно в крайности впадаешь, — фыркнул кот. — Это все — живое. На него гораздо меньше силы уходит, потому что оно и само возрождается. Не представляю, почему так. Мавра в еде себе никогда не отказывала или в платье. Правда, таких расфуфыренных, как ты, никогда не…
В мозгу что-то щелкнуло, и я выскочила из-за стола:
— Костя, а откуда ты бабкины платья достаешь? Показывай!
Через пару минут я прохаживалась вдоль длинного ряда вещей в гардеробной. Мысль, осенившая мою бедную голову, оказалась верной. Да, в одежде себя Мавра не ограничивала. Тут были и платья, и пальто, и юбки с кардиганами. Но все это объединял один признак: только натуральные ткани.
Хотя нет… Было еще кое-что. Все это устарело лет на восемьдесят. Наткнувшись на полки с болванками, на которых красовались разнообразные капоры и шляпки-таблетки с вуалетками и искусственными цветами, я поморщилась и закрыла шкаф.
Возвращать все это в озеро особого смысла уже не было, а заниматься разборкой просто ради разборки тем более не возникло желания. Да я и не представляла, зачем бы мне понадобилась такая огромная комната под тряпки. Вся моя одежда из прошлой, еще нормальной жизни прекрасно умещалась в обычном двустворчатом шкафу гораздо меньше того монстра, что красовался в нынешней спальне.
Я в очередной, и что-то мне подсказывало, что далеко не в последний, раз обругала хамоватых оборотней-юристов. Сунуть мне в руки ненормальное наследство и зашвырнуть сюда у них ума хватило, а посоветовать собрать вещи или хотя бы подсказать запихнуть в карман запасные трусы не удосужились. «Шовинистические свиньи… То есть волки, лисы и кто там еще среди них водится?» — проворчала я себе под нос.
Возвращаться в столовую допивать брошенный чай не хотелось, и я занялась ставшим уже привычным вечерним ритуалом: душ, постирушки, бесформенная бабкина ночнушка. В тот момент, когда я развешивала белье на водопроводной трубе на просушку, в голове забрезжила смутная идея.
Теперь я знала, что за пределами ворот никак не отличаюсь от обычных людей. Нет у меня ни эльфийских ушей, ни нимба над головой. Даже особого запаха и то не наблюдается. То есть если меня не опознают чисто визуально, то и мимо пройдут.
Потому-то и бабка в детдом приходила: чтобы посмотреть, а потом через Струнное озеро подглядывать по мере надобности, живая я или надо другую наследницу себе искать.
