Быстро, почти бегом сотрудник кубинского посольства вернулся в здание. Дальнейшие события заняли весь остаток дня и почти половину ночи. В конверте оказалась закатанная в полиэтилен упаковка от фотографической бумаги. Всем опытным людям было понятно – упаковка, чтобы нельзя было прочитать текст, просветив конверт. Полиэтилен для фиксации отпечатков пальцев взявшего послание. На эту тему пришлось вытерпеть процедуру снятия отпечатков.
Наружное наблюдение не зафиксировало никакой активности, к сожалению, на подростка тоже не обратили внимания.
О содержимом письма Фернандо не поставили в известность, однако после внеочередного сеанса связи с Гаваной настойчиво попросили вспомнить процесс передачи до самых мельчайших подробностей. Затем с помощью специального альбома заставили составить портрет подростка. А ещё через неделю Фернандо Гонсалес Парра был вторично официально предупреждён о неразглашении, а неофициально ему намекнули о смертельной опасности болтовни.
Боря Купец
Борис, которого редкие приятели прозвали Купец, мог достать всё. Джинсы, валюту, автомобили, лекарства. Однако сам он ездил только на метро, носил потёртый, скромный костюмчик и никогда не сорил деньгами. Кутежи в известных ресторанах были не для него – слишком много людей, сразу после загулов, привлекли внимание людей с усталыми, но добрыми глазами. А всё почему? Завистников много, любой приятель из зависти на тебя настучит. Дескать, проверьте, откуда такие крупные доходы, праведным путём их не заработаешь. Скромнее надо быть! Скромнее! Сколько кичившихся богатством воротил, кидавших рубль за спичечный коробок ценой в копейку, отправились в солнечные края, где десять месяцев зима, а остальное лето? А сколько из них смогло вернуться людьми, а не трясущимися от страха и болезней развалинами? А сколько вернувшихся смогло вновь влиться в дело?
Боря сам не полировал подошвами Плешку, да и с бегунками общался крайне редко. Лично появлялся только на самых крупных сделках со старыми, проверенными партнёрами. Остальные дела крутил через посредников, не знавших про него почти ничего. Купец начал заниматься делом, когда в среде валютчиков царили разброд и шатания. Когда из-за дела Рокотова каждый подозревал каждого. Когда можно было заработать крупные деньги единожды рискнув, решив «пан или пропал». Первый раз инициативному пройдохе повезло, а дальше он устроился так, что садились посредники. Тогда Борис терял деньги, много денег, но оставался вне поля зрения работников внутренних органов. Однако если сделка успешно свершалась, прибыль покрывала все прошлые потери. Так что капитал потихонечку прирастал, сделки становились всё крупнее, но и тревога множилась с каждым прошедшим днём, а чаще с ночью.
Цель Боря себе поставил скромную – миллион рублей. Старыми, конечно. Когда он собрал сто тысяч новыми, то, по-хорошему, сразу должен был бы завязать, но жадность… Человек себя не обманывал, именно жадность не давала ему раз и навсегда выйти из дела. По тайным местам было запрятано достаточно денег, хватило бы лет на триста комфортной жизни в тёплом южном городе, но, как сказано раньше, жадность не давала уехать.
Однажды у него должна была состояться очередная крупная сделка, но вдруг коммерсанту почудилось, что вот эту женщину он сегодня уже дважды встречал на улице. Может быть, за ним слежка? Вида Борис не подал, однако понял – надо что-то срочно предпринимать. Сделка прошла без него. Один звонок, и её перехватил посторонний делец. Как и предчувствовал Купец, собравшихся взяли с поличным.
Борис решил уйти в тень. Бежать, сменив документы? И всю жизнь вздрагивать от малейшего шороха? Это не для умного человека. Сдать всех и сесть? Ещё хуже и глупее. Идеально было бы оказаться случайным человеком, попавшим под неподтвердившееся подозрение. Бизнесмен чувствовал вокруг себя невнятные шевеления, но никаких реальных сигналов не было. «Затаились, ждут, когда вновь начну дела», – думал осторожный Купец. Вскоре услышал, что задержали знакомого, который хоть и не знал его координат, но общие дела они иногда вели.
От волнения пошла бессонница, от бессонницы начали шалить нервы, от нервов стало болеть за грудиной. Однажды ночью его разбудила резкая трель телефонного звонка, Борис вскочил с постели и тут же упал. Инфаркт. Счастливая вдова похоронила его с духовым оркестром. А звонок… Что звонок? Кто-то просто ошибся номером.
Магазин
Повезло – на 5 апреля, день уже после каникул, прислали повестку в военкомат. Хорошо, не на каникулах, хотя говорят, что официально объявлять вердикт комиссии можно только после опубликования приказа о призыве.
В субботу ко мне опять напросились ребята. Та девчонка, которая не смогла, обещала быть. Собирались приехать часов в одиннадцать. Лёша прибыл пораньше, девчат Сашок встречает. Сидим, ждём, болтаем. Спрашиваю:
– Закончишь ПТУ, куда работать пойдёшь?
– Всех выпускников тянут на наш завод, я думаю тоже. Третий разряд мне присвоили, буду сидеть с ним до морковкиного заговенья. Четвёртый давать не торопятся, только любимчики его быстро получают.
– Что так?
– Надо план гнать. Сиди и делай одну операцию, не за что разрядность повышать.
– А по деньгам как?
– Обещают сто тридцать плюс прогрессивка и квартальная. В конце года ещё тринадцатая.
– Хорошо тебе.
– Хорошо, да не очень. Вкалывать надо будет.
– Это понятно!
– А ты в институт?
– Не знаю, пока не решил.
– Я бы не пошёл. Учишься пять лет, а потом приходишь на оклад в сто двадцать рублей.
– Это на производстве. В академическом институте для молодого специалиста может быть и сто десять. А после аспирантуры, ещё плюсуй два года, для младшего научного сотрудника сто сорок дадут, а то и меньше. В почтовых ящиках чуток больше платят и премии там, но всё равно с рабочим не сравнить.
– Я через семь лет меньше двух сотен получать не буду. Правда, у инженеров работа не бей лежачего. Сидят, балдеют, что-то чертят. Ни норм у них нет, ни плана.
– Это ты так думаешь. Головой тоже работать не просто.
– Оно конечно. Однако работягой быть лучше.
Тут в окно Сашка постучал, пришли гости. Меня просили не готовить, девчата обещали принести еду с собой. Угу! Знаю я, сколько ни принесут, всё равно мало будет. Сварил чугун наваристого борща. Не в том, где плов делал, а во втором, поменьше. Опять купил хлеба, закусок, большой тортик «Сказка». Грудинку пришлось брать на рынке. Лёша притащил бутылку красного, Саша опять краковской колбасы, девчата пирожков с капустой, салат столичный и кастрюлю овощного рагу с мясом. Вместе с моим борщом всем хватило.
Нина, девочка, приглашённая для знакомства, была сильно накрашена, любила покомандовать и мне совсем не понравилась. Причём довольно быстро стало понятно, что наши чувства полностью взаимны. Ну и ладно, так даже лучше, не будем терять время, ходить кругами вокруг друг друга. Остальным до нас дела не было.
