Расстелил на столе в своей комнате брезент, выставил все четыре купленных пузырька, положил «ткань хлопковую», «набор для чистки» и инструкцию. Достал старую книжку к браунингу и сам пистолет.
Оказалось всё просто. Выщелкнуть магазин, если есть – достать патроны. Вставить пустой магазин, чтобы сработал магазинный предохранитель, и отвести затвор в крайнее заднее положение. Убедиться, что нет патрона в патроннике. Нажать на спусковой крючок, чтобы спустить ударник с боевого взвода, немного назад оттянуть затвор и зафиксировать его ручным предохранителем. В таком положении из кожуха появляется ствол. На нём имеются овальные пазы. Чтобы пальцы не скользили, что ли? Держа за эти пазы, поворачиваем ствол по часовой стрелки, и в окне для выброса гильз появляются выступы казённой части ствола. Опускаем ручной предохранитель вниз и отделяем от рамки затвор, ствол, возвратную пружину и направляющий стержень. Далее разделяем снятое на составляющие и выкручиваем винт, крепящий щёчки рукояти. Всё! Неполная разборка произведена! Дольше рассказывать, чем разбирать. Есть ещё и полная разборка, но в книге написано, что она мне не нужна. Хотя следы густой смазки видны во многих местах, «Обезжириватель ружейный спиртовой» и тряпка справились с лёгкостью.
Далее смазка и обратная сборка. Ничего сложного. Три учебных патрона позволили потренироваться в снаряжении магазина. Затем с ними можно было пощёлкать затвором и посмотреть, как тут всё работает. Кстати, понятно, как отличить учебные от настоящих, боевых патронов. Не цветом, оказывается, у них на гильзе выдавлены глубокие выемки, чтобы даже на ощупь не перепутать. В общем, приобрёл полезный опыт и стал уверенней себя чувствовать. Точно оставлю себе браунинг.
Маузер разбирать не стал, без инструкции не решился. Вдруг лишние запчасти останутся? Да и видно, что смазан он основательно. Наган разобрал, как смог. Револьвер всё же проще пистолета. «Масло ружейное консервационное» мне в помощь, смазал всё, что смог. Пусть будущий с расконсервацией сам морочится. В принципе, оружие готово к закладке, надо бы только найти герметичную коробку под маузер.
Военкомат
В военкомате допризывники в одних трусах вновь построились шеренгой перед комиссией. Правда, сейчас ребят мало, меньше десятка человек. Наша четвёрка в полном составе стоит последней, остальных не знаю, по разговорам тоже «психи». Перед нами за столом сидят люди в белых халатах. Один из них, судя по всему, большой начальник. Погонов на форме под халатом не видно, но чувствуется – его слово решающее. По каждому человеку ему подают папку, озвучивают короткую справку, которая редко дослушивается до конца. Мне кажется, уже всё решено, сейчас исполняется простая формальность, своего рода ритуал.
Вскоре очередь дошла до нас. Начальнику подсунули очередную папку, и врач начал пояснять: «Эпилептик…» Занятой человек отмахнулся и подписал бумагу. Потом стали рассказывать про меня: «Наблюдается с десяти лет, после попадания под грузовик…» Я тоже не удостоился внимания, резолюцию наложили, даже не взглянув.
С Севой получилось значительно хуже. Начальник пробежал глазами сопроводительную бумагу и, не слушая комментария, начал листать папку. Его лицо выразило крайнюю степень недовольства.
– Симулянт! – раздражённо констатировал он. – А восемнадцать уже давно исполнилось. Выдать ему под расписку повестку, и чтобы через три дня он был на сборном пункте. Я лично проконтролирую!
На Всеволода стало больно смотреть. За три дня трудно найти новую отмазку от армии. Парень отчётливо начал понимать, что идея симульнуть была не столь хороша. Но на него уже не смотрят, внимание комиссии переключилось на Лёшу.
– Зачем ему дали отсрочку? Ладно. Пусть год понаблюдается, но в следующий раз не тяните резину, сразу готовьте документы на снятие с воинского учёта.
Что с Лёшкой такое? Почему ему хотят дать белый билет?
Вообще, мы трое с Севой не подружились. Между собой – да, а он ещё в больнице постоянно намекал на собственную одарённость и на то, что мы психи. Однако парень попал, как кур в ощип. Я ему посоветовал:
– Ты на сборном пункте постарайся сразу козырнуть умением рисовать. Попадёшь в часть, пристроишься при штабе, будешь рисовать стенгазеты, плакаты, оформлять всякие стенды.
– Бутылку коньяка или ещё чего такого крепкого и дорогого возьми, – вмешался Санёк, – сам не пей, постарайся подсунуть тому, кто распределять будет. Возьмёшь две – вторую отдай старшему по команде, который будет везти вас в часть.
– Что вы советуете? – фыркнул Всеволод. – Сами не служили, а туда же…
– Не хочешь – не слушай, – обиделся за нас Лёша. – Пошли, ребята. Время ещё на него терять…
И мы пошли, насильно мил не будешь.
Когда вышли из военкомата, Лёша рассказал, что у него неприятность. Он принёс справку из нашей больницы в ПТУ, надо же отчитаться, почему на учёбу не ходил. Так тот мужик, который раньше ребят на завод вербовал, сказал, что с проблемами в голове людей туда не берут: «У нас производство сложное, даже молоко за вредность дают. Работа интенсивная. Вдруг ты в обморок упадёшь? И сам в больнице окажешься, и производство остановишь, и план всему цеху сорвёшь. Мне по шапке дадут. Уволить тебя, может, и не уволят, но отношение будет такое, что сам сбежишь. Ведь если плана ты давать не можешь, то зачем на предприятии нужен? И тебе самому, без заработка, каково будет? Теперь решай – оно тебе надо?»
– Лёш, у тебя что? Что-то серьёзное, раз с воинского учёта снимают? – поинтересовался я.
– Сам не знаю. Говорят, какая-то гадость у меня там. Я не понял – не то опухоль, не то ещё что. А резать врачи не хотят, боятся.
– Хреново…
– Не то слово!
– Светка знает?
– Угу. Она любит меня и жалеет. Сказала: «Как мне восемнадцать стукнет, сразу заявление в ЗАГС подадим».
– А ты?
– Что я? Ответил: «Вдруг помру?» Она прижалась и заявила: «Зато мне от тебя ребёночек останется». Люблю я её очень.
– Да… Мне даже сказать нечего.
– Что тут скажешь?
– Тоже верно. А если не на завод, тогда куда устроишься?
– В НИИ какой-нибудь. Денег там маловато платят, зато и работать значительно легче. Заработать я и халтуркой могу, но на заводе семейную общагу дают.
– Вам что, разве жить негде?
– С моей матерью можно, но не хочется. Комнату снимать – дороговато. У них квартира в Ногинске двухкомнатная, меняется только на комнату в московской коммуналке. И как нам с её матерью жить в одной комнате?
– Да, не вариант.
– Вот! И каждый день на работу из Ногинска не наездишься. Электричка в одну сторону больше полутора часов идёт.
– Лёш, хочешь, я у своего бати про работу спрошу? Он что-то говорил про малосемейки. Я к нему в гости хочу напроситься, может, сведу вас?
– Давай! Малосемейка – это вообще тема! Если пообещают дать через пару лет, мы и комнату пока поснимаем.
