Паула тактично не упоминала о подарке, но перед выходом я не забыл положить ей в сумочку конверт с деньгами. Понятно, девушка заметила мои действия и поблагодарила. От предложения её проводить до метро категорически отказалась и, после почти целомудренного поцелуя, ушла. Мне кажется, теперь долго не увижу милую мулатку.
Илона
Паула ушла. Быть может, навсегда. Жалко… А мне что делать? Решил, пока есть время, поехать к маме, поработать с трофейными тетрадями. И Янка просила зайти в гости, да так, чтобы я показал её жениху модный прикид. Ну что, пришло время надеть джинсу́?
Иду от остановки по улице, вдруг меня окликают:
– Кабан! Ты?! Охренеть, каким модным стал!
Поворачиваюсь – Илонка Черкасова, моя одноклассница. Поздоровались с ней. Спросила, шмотьё какой фирмы. Отвечаю:
– Не знаю. На толкучке купил.
– Не прибедняйся! Что я, новяк фирмы́ от голимого самострока не отличу? Прогляжу роперовские казаки? «Левис Страус» у тебя джинсы!
– Да?! Вот сволочи! Обманули! Говорили – настоящий Урюпинск.
– Чего так в школе не ходил?
– Зачем?
– Где-то ты прав. Если бы такое носил, тебя бы Дашка точно захомутала. Слушай, про Егора знаешь?
– Ага. Мне Калитина доложила.
– Ужас! Правда?!
– И не говори!
– С классной характеристику на него затребовали. Она ходила к следователю, вернулась, такое рассказала!
– Что-то ещё более поганое?
– Точно! Денис Тихонович написал, что был вынужден исключить Егора из секции самбо потому, что заметил – тот стал подпольно заниматься карате. Димка дал показания, что Егор рассказывал про рецепт коктейля, которым можно споить девочку, чтобы потом её… понимаешь?
– Димусик болтун, мог придумать, чего не было.
– Хороший ты парень, Серый, но тупой, как шифоньер. Людям веришь, видишь в них только хорошее. Ещё два парня при разговоре присутствовали. То же самое слышали.
– Небось, просто болтали.
– Небось! Этих в милицию тягали. Они подписали показания, а что подписали, сами даже не прочитали. До сих пор трясутся, боятся, вдруг их посадят.
– Они-то чего боятся?
– Разные варианты бывают… Следователь сказал классной, что меньше чем пятью годами Егор не отделается. Ещё он её заставил переписать характеристику с учётом вновь открывшихся обстоятельств. Мама Егора классную уверяла, что бутылку Дашка сама из дома притаранила. Даже наняла дорогого адвоката. Но тот ничего обещать не стал, единственно только обещал сделать «всё, что возможно». Вот чего они с нами не поехали? Потискаться и там бы могли. А что большее… потерпели бы. Другие же терпят.
– Илон, ты слышала, что Яльцева Янкиного жениха на меня натравила?
– Нет. А как?..
– Спроси у Янки, мне неудобно за её спиной такое рассказывать. Одно знаю – я теперь Дашку даже видеть не хочу.
– Спрошу. Придём с девчонками, Калитина нам всё расскажет! Ребята считают, тебя только то спасло, что ты Дашкиного отца боишься.
– Не то что боюсь… Опасаюсь.
– Про то и разговор. Чуйка тебя выручила. Ты же вначале Дашке больше Егора нравился.
– Может.
– Не может, а точно. Все девчата это знали. Когда её папочка тебя на разговор вызвал, наши думали, что предупредить хочет. Мы же тогда про Егора не знали.
– Какой разговор? Я Дашкиного отца в глаза не видел.
– После выпускного! Не помнишь, что ли?
– После выпускного меня по поводу Паулы тягали. Двое их было.
– Да? Странно. Один из них и был папаша. Он про свою дочурку ничего не говорил?
– Нет. Они сначала про выпускной говорили, потом… Опаньки! Про выпускной! Развели меня, как лоха! Это они моё алиби выясняли! Дашка же заявила, что я с ней был! Люди! Посмотрите на идиота! Ну, я дурак!
– Да ладно. Обошлось же.
Ещё чуть-чуть поболтали и разошлись. Подхожу к двери в мамину квартиру, там телефон заливается. Пока дверь открывал, звонить перестали. Ладно, думаю, кому надо, ещё позвонит. Сам Янку набрал, никто трубку не берёт. Тогда принимаюсь за дело. Все тетради вытаскивать не стал. Будущее подождёт, шпионы тоже, а вот с проектом надо разбираться. Две общие тетради с блок-схемами и описаниями работы стенда и приборов, три с теорией, одна с несвязными обрывками разных рассуждений. Наверное, начну с приборов.
Оставил одну тетрадку, достал чистую общую. Надо их ещё прикупить. Взял линейку, ластик, карандаши, ручку. Часа не прошло, вдруг раздался телефонный звонок. Просто невозможно работать в этом доме! Беру трубку, звонит Лёша. Весь в чувствах, чуть не кричит:
– Сашка помер! Я позвонил домой, мне его мать и сказала.
– Что случилось?
– Передоз! Он, оказывается, нариком был и, как менты считают, чутка дурью барыжил.
– Охренеть!
– Сам в шоке! Думал к тебе домой бежать, но решил вечером, а так позванивал раз в час, вдруг застану. Слушай, ещё такое дело. Мы со Светкой, когда заявление подали, приглашение в салон для новобрачных получили. Тебе там ничего из дефицитов не надо?
– Да нет, себе покупайте.
– Мы всё. Деньги уже кончились, а купоны ещё остались. Сходи, купишь себе чего. Подругу с собой возьми. Там паспорт не требуют, только приглашение. Сходите вдвоём, ты же свидетель, лучший друг – пусть тебе будет, чем купоны зазря пропадут.
Уважает меня Лёша. А я тут подумал, мама тоже недавно замуж выходила. Значит, ей тоже приглашение в магазин давали. А ведь мне она ничего купить не предложила!
– Лёш, спасибо. Возьму приглашение, может действительно чего куплю. Тут у меня другая тема появилась. Немного заработать хочешь?
– Понятно, хочу. Что делать-то надо?
– Помнишь, с тобой в больничке лежали?
– Ну?
– Там мужик был хороший.
– Миша? Помню.
– Связаться можешь? Найти как-нибудь контакты? Ты у нас коммуникабельный.
– Чего искать? У меня его домашний телефон есть.
– Отлично! Помнишь, когда мы первый день пришли, нам порошочек дали? Который по мозгам бьёт?
– Такое не забудешь!
– Тогда смотри – звонишь Мише. Он больничный ветеран, все входы-выходы знает. Спроси его, не может ли достать этот порошок? Мы с тобой не знаем даже, как подступиться, а он что-то придумает.
– Тебе сколько надо? Зачем, не спрашиваю.
– И правильно! Многие знания умножают многие печали. Надо пару порошков. Можно три. Максимум штуки четыре-пять.
– Понял. Спрошу.
