— Куда собралась? — спросил Рихард.
— Не твое дело.
— Без Гектора не пущу.
— Ладно, — буркнула она и, протиснувшись мимо кабана, вышла во двор и позвала Фифи. Собачка влетела в дом и, виляя всей попой, бросилась к Уго, повизгивая от счастья.
— Ха, крыске я понравился, — обрадовался он, присаживаясь на корточки и гладя собаку. — Значит, и сердце хозяйки в кармане.
— Я поговорю с ним, — пообещал Рихард, поймав негодующий взгляд Карны, и она ушла наверх.
— О чем ты со мной поговоришь? — спросил Уго, гладя Фифи, которая бухнулась на спину, подставив животик.
— Всплыли некоторые детали прошлого Карны, — сообщил Рихард. — Слышал, год назад или больше было крупное происшествие в столице, в газетах его называли «навьей свадьбой»?
— А то!
— Карна была на ней невестой.
— Ничего себе, — сказал Уго, слегка нахмурив косматые брови. Подтолкнул Фифи к плошкам с водой и кашей, стоящим под окном. — Выходит, ее опыт семейной жизни совсем небольшой.
— Нет у нее никакого опыта, — ответил Рихард. — Вообще никакого. Ты понимаешь?
— О нет! — расстроенно посмотрел на него Уго снизу вверх. — Харди, она что, невинна?
Рихард кивнул.
— Но как же… — оборотень выпрямился и почесал щетинистый затылок, а потом и вовсе потерся спиной о дверной косяк. — Я рассчитывал, что у нее есть опыт. Люблю, когда женщина умеет получать и дарить удовольствие.
— Увы.
— Ладно, — проворчал он. — Этот недостаток можно исправить. Я чего пришел: сегодня всех поставили на уши: прочесываем берег Червы, а я лучший нюхач, так что тренировка без меня.
— Из-за вчерашнего трупа?
Уго кивнул.
— Зейн рвет и мечет. Поднял списки всех пропавших за год, опрашивает родственников тех, кто уехал с концами.
— Ясно, — сказал Рихард. — Побегаем в следующий раз.
Уго одним глотком допил чай Карны и, хлопнув Рихарда по плечу, ушел. А тот сел на диване в гостиной и углубился в чтение утренней газеты, принесенной Гретой. О вчерашней находке не было ни слова, а вот про убитого жмыха писали на первой странице. Пробежав глазами по строкам о благородстве и бескорыстии ловца, Рихард наткнулся на имя Венкеля, который значился добровольным помощником, проявившим недюжинную смекалку и храбрость. Дальше репортер сворачивал в хвалебные оды шахтерам Рывни, называя их кровью и плотью всего города, и Рихард перевернул страницу.
Услышав шаги, он поднял глаза. Карна успела одеться — в черную юбку до щиколоток и синюю блузку, подчеркивающую цвет глаз — и теперь спускалась по лестнице. Жемчужные сережки в ее ушах мягко колыхались, губы немного блестели от помады. Рихард невольно облизнулся. Ее помада была сладковатой на вкус и пахла ягодами. В руках Карна держала Гектора.
— Я с тобой, — заявил Рихард, откладывая газету на журнальный стол и поднимаясь.
— Не стоит, — вежливо отказалась она, кладя череп в сумочку.
— Я все же составлю тебе компанию, — мягко настоял он. — Заказов у меня нет, и даже господин Шульц больше не заходит…
— Что ж… — ему показалось, или в ее взгляде мелькнуло злорадство. — Если ты хочешь…
Он помог ей надеть плащ, невольно вдохнув глубже, когда ее волосы, закрученные в высокий пучок, оказались у его лица. Фиалки, море и что-то еще…
— Я собираюсь пройтись по магазинам, — невинно прощебетала Карна. — Когда Эдмон увозил меня, я приметила несколько многообещающих витрин.
43
Поначалу это его даже забавляло: продавщицы строили ему глазки и угощали чаем и пирожными, Карна иногда выходила из примерочной и крутилась перед зеркалом, и на ней все смотрелось очень хорошо, но через три часа и на четвертом магазине Рихард забеспокоился.
— А что мы, собственно, ищем? — спросил он, когда Карна выглянула из-за желтой шторки примерочной и попросила продавщицу принести меховое боа.
— Важен сам процесс, — ответила Карна, накручивая на шею узкую полосу серебристого меха, и придирчиво глядя на свое отражение. — Но если тебе надоело — иди домой. Мы с Гектором и вдвоем управимся.
Продавщица — девушка с цыплячье-желтыми локонами и острым, как клювик, носом — недоуменно огляделась, а Рихарду захотелось взять боа за разные концы и затянуть потуже.
— Я подожду, — процедил он и кивнул, когда ему принесли еще одну чашку. На вкус как опилки, никакого сравнения с чаем Греты.
Продавщицы сновали туда-сюда, мельтеша перед глазами, Карна протягивала из-за шторок ручку, то отдавая вещи, то забирая новые, стрелка на круглых часах, что висели на стенке, еле ползли, и Рихардом овладела угрюмая апатичность.
Он откинулся на спинку диванчика и прохватился, когда его осторожно потрогали за плечо.
— Господин ловец, — позвала его продавщица с желтыми волосами, глядя виновато и испуганно.
— Что? — он тряхнул головой, прогоняя сонливость, и вытер тыльной стороной руки подозрительно влажный подбородок. Глянул на часы. Выходило, что он проспал больше часа. — Она решила купить все и не хватило денег?
— Нет, госпожа взяла лишь шляпку и сказала вас не будить. Вы ведь ночью ходили на жмыха, я читала… — девушка кокетливо улыбнулась, бросила на Рихарда многообещающий взгляд, и он автоматически считал эмоции: любопытство, жадность и такая едкая зависть, что у него заныли зубы.
— Где она? — Рихард вскочил, и девушка отшатнулась.
— Госпожа ушла, но забыла сумочку, — она протянула ему сумку с серебряной застежкой в форме цветка. Рихард расстегнул ее и глухо зарычал, убедившись, что Гектор на месте.
Продавщица тоже сунула внутрь свой острый нос и, вскрикнув, осела на пол. Рихард подхватил ее и уложил на диван, а сам, выскочив из магазина, осмотрелся по сторонам. Карны и след простыл, а на улице уже смеркалось.
— Пять навьих часов ходить по магазинам, — рычал он себе под нос, припустив в сторону «Золотого гуся». — И купить лишь шляпку! — он быстро бежал по узким улочкам, держа сумочку на сгибе локтя. Туман выплеснулся на улицы Рывни, точно молоко, и теперь оно текло под ногами, скрывая грязь. Завидев блестящую вывеску ресторана, Рихард рванул к уже знакомому прыщавому официанту у входа и схватил его за грудки.
— Дама, что была со мной в прошлый раз, — выпалил он. — Где?
— Го-го-го…
— Да не гогочи ты! Толком говори! — рассердился Рихард.
— Го-господин ловец, ежели желаете столик, то для вас всегда есть место. И для вашей помощницы.
— Видел ее сегодня?
— Не-не-не припомню, — проблеял официант, и Рихард нырнул в его глаза, чтобы просмотреть воспоминания последнего часа.
Мужчины, женщины, веселые и грустные, Мирабелла под ручку с Вилмосом Грохом, тот выглядит подавленным и обескураженным. Официант провел их в зал и не отказал себе в удовольствии заглянуть в глубокое декольте Мирабеллы, которая снова вошла в роль глупышки и щебетала как птичка, обмахиваясь веерами ресниц. Снова улица. Полицейский патруль, все с угрюмыми лицами, горничная, искривленная от тяжести сумки с покупками. Компания оборванных детей, при виде которых официант насторожился и попытался заслонить вход в ресторан тощими плечами. Оборванцы дразнили его, корча рожи, и по мужчине, прошедшему мимо ресторана, официант лишь мазнул взглядом: очень высокий, шляпа надвинута на глаза, которые сверкнули желтым, как у кота, и горло Рихарда словно сдавило, а старый шрам зачесался. Не может быть! Это отразился свет фонарей, которые зажглись один за одним, рассеивая необычно густой туман.
