— Перед тобой дипломированный темный маг…
Оскорбленно примолкнув, я мысленно вспомнила пять проклятий, которыми могла его немедленно одарить, и тут же нашла пять веских причин этого не делать. В конце концов я сотворила добра в таком количестве, что при мысли о причинение зла начинало мутить.
— Сколько дашь за амулет? — спросила после этой во всех отношениях благотворной медитации.
— А в качестве благотворительности? — уточнил он. — Мне ещё билет до столицы покупать.
— Никогда не заключал сделок с темными, скряга? — хмыкнула я, мол, а все туда же лезешь. — Или плати, чтобы колдовство подействовало, или ищи светлого чародея.
— Знаешь, где найти? — по-настоящему удивился этот жлоб.
— Недалеко живет целый замок, но ты до отбытия кареты не успеешь.
Он полез в карман за мелочевкой и протянул одну монетку.
— Сделайте, госпожа чародейка, за достойную плату.
— Тогда почему предлагаешь недостойную?
К первой монетке прибавилась вторая номиналом побольше. Не сказать, что бы я сильно обогатилась, но две монеты по-всякому лучше одной.
— Дай какую-нибудь вещь, — протянула я руку.
Парень принялся хлопать себя по карманам, вытащил наружу коробочку с курительным табаком и бумажками для самокруток, достал оторванную пиджачную пуговицу и растерянно спросил:
— Такое?
— Люди, как вы до своих лет-то доживаете? — закатила я глаза и вытащила из пучка одну из заговоренных костяных булавок с резными навершием. — Держи амулет.
Обмен произошел. Парень некоторое время разочарованно крутил в руках булавку, не догадываясь, что стоимость самого украшения дороже, чем весь его наряд вместе саквояжем и его содержимым.
— А куда мне ее засунуть?
Я хотела указать точное место, куда он мог засунуть острую булавку (и это не внутренний карман пиджака), но мы вывернули из переулка и оказались у здания почты. Возле массивной черной кареты, нагруженной мешками с корреспонденцией, суетились люди. На крышу карабкались пассажиры.
— Господи боже, успел! Чудо! Надо же, госпожа чародейка, а ваш амулет действует! — страшно обрадовался парень, вновь перейдя на уважительное обращение.
Чудо сотворил старый кучер, знающий городок как свои пять пальцев, а магия была вообще не причем, но я качнула головой:
— Хорошей дороги.
— Ага, и вам! — Парень спрыгнул с подножки на пешеходную мостовую. — До встречи, госпожа чародейка!
— Не зарекайся, — посоветовала я и быстро приказала кучеру: — Дядюшка, скорее возвращаемся домой, пока больше никто не подсел.
Мы выехали из городских ворот, когда я вспомнила:
— Демоны проклятые! Котелок! Котелок-то не купила!
Мой злобный вопль перепугал воробьев, сидящих на кусте. Кучер опасливо оглянулся через плечо, выслушал еще десяток проклятий, обращенных в воздух, и понятливо развернул коляску обратно к городу.
К вечеру рыночная площадь практически опустела. Переносные прилавки собрали, уехали тележки и возки, а вместе с ними поредела толпа покупателей. Я без препятствий добралась до посудной лавки… и лучше бы прийти мне раньше. Часов этак на шесть.
— Что вы такое говорите? — Я смотрела на торговца и не верила собственным ушам. — Что значит: возникли какие-то чародейки и скупили все котелки? Они у вас тут что, косяками из порталов выкатываются?!
— Нет-нет! Такого ещё не было.
— Тогда как вы определили, что они чародейки?
— О, милая хозяюшка! У меня глаз на чародеек наметан, — сощурился этот зоркий человек. — Я их с порога определяю! Опыт, знаете ли.
— С порога, говорите? Они к вам на метлах, что ли, влетели?
— Ну, одна несла совсем новенькую метлу…
Значит, пока я творила в городе добрые дела, какие-то конкурентки ввалились в единственную посудную лавку, сгребли все чугунные посудины и свалили в неизвестном направлении. То есть, как чувствовали, что одна темная чародейка готова броситься вдогонку и подраться за котелок!
— Может, все-таки присмотритесь к тому, что остался? — третий по счету раз предложил торговец и кивнул на гиганта, стоящего в центре зала.
В огромной посудине, достающей мне до груди, можно было сварить приворотное зелье на половину светлых магов королевства. Да я почти уверена, что даже торговую лавку строили вокруг этого кухонного монстра!
— У меня не такие масштабы… готовки.
— Знаю! — хлопнул себя по лбу торговец.
— Что именно? — насторожилась я, лихорадочно припоминая, не сошла ли с ума и не выдала секрет, для чего именно собиралась использовать котелок.
— Знаю, что вам предложить!
Он нырнул под прилавок, чем-то там истошно загремел, а потом громыхнул на столешницу широкую чугунную сковороду с длинной-предлинной ручкой.
— Что это? — тихо спросила я, чувствуя, как ощутимо дергается нижнее веко.
— Сковорода! — просиял торговец, словно я сама была слепая и не видела, что мне предлагают вовсе не котелок и даже не кастрюлю.
Если подумать, мне бы уже сотейник сгодился! Но сковородка?! Это выше даже моего понимания о добре и зле, а оно у меня — должна признаться — имеет весьма условные границы.
— Смотрите сюда, милая хозяюшка! — фонтанировал он неуместным оптимизмом. — Покрытие от пригорания, облегченный вес, деревянная ручка особой формы, чтобы сковороду было проще снимать с очага. Но самое главное, знаете что?
Что я готова тебя проклясть, олух? Предъявят претензии — скажу, что сам напросился.
— В наборе к этой сковородке идет совершенно бесплатная крышка! Просто я ее не смог найти, но она точно где-то здесь лежит, — гнул свое торговец, серьезно настроившись отпустить меня только с набором никому не нужных тяжелых посудин. — Ну, что скажете?
— А я должна что-то сказать?
— Понимаю, щедрое предложение заставило вас онеметь, — широко улыбнулся он.
— Вовсе нет, — покачала я головой, складывая руки на груди.
— Но и это ещё не все! — продолжил он, не замечая нависшей угрозы.
— Да неужели?
— Только сегодня, только для вас, госпожа, я дам скидку в целых пятьдесят медяшек на эту замечательную сковородку с бесплатной крышкой, особенной ручкой и специальным покрытием от пригорания! А теперь, что скажете?
Он сделал приглашающий жест рукой, словно ожидал, что госпожа хозяюшка сейчас рухнет в обморок от счастья, потом придет в себя, соскребется с пола и немедленно купит всю партию чугунных сковородок с крышками. Чтобы хватило до конца жизни.
— Ты никогда не терял дар речи, гений торговли? — спросила я, разглядывая свои ногти.
