– Я всегда готов, – ответил Кольм и, не удержавшись, смачно зевнул.
– Готов он, – беззлобно проворчал Александров. – Вижу, что еле на ногах стоишь… Ладно, скрывать не буду – выспаться я тебе пока что не дам. Отправляешься домой. Передашь Устинову или Громовой, кто там первый тебя встретит, что я согласен.
– И?
– И – все. Они поймут. Остальная информация, – тут Александров извлек из кармана флеш-карту, – здесь. Передать им же. Отправляйся прямо сейчас. Правда, дорога у тебя будет малость полегче… я надеюсь. Во всяком случае, никакого поиска, да и бустеров у тебя осталось только два. Рекомендую их приберечь на случай каких-либо непредвиденных обстоятельств, а два дня туда-сюда не особенно важны. Время у нас, судя по тому, что мне сообщили, пока есть. Так что выспишься по дороге. Мне же, извини, нет возможности обеспечивать тебе отдых. Нельзя терять темп, поэтому эскадра стартует через полчаса. Вопросы?
– Никак нет!
– Ну и замечательно. Да не тянись так, не на плацу. И, считай, следующее звание ты уже заработал.
– Только когда его еще присвоят, – хмыкнул порученец.
– Приказ уже сделан, возьмешь с собой. На Урале проведут официально, – и, поймав удивленный взгляд Кольма, адмирал добродушно усмехнулся: – Могу я теперь это, могу. Я теперь все могу!
Порученец щелкнул каблуками, и по-уставному, через левое плечо развернувшись, направился к своему кораблю. Он не хотел это показывать, но капитан-лейтенанту (а может, и впрямь уже капитану третьего ранга) Кольму, пилоту и ветерану в двадцать пять лет, было не по себе. Очень уж странными, холодными были глаза адмирала. И никакая улыбка не могла этого скрыть.
Планета Урал. Это же время
– А ты выросла, – Коломиец широко улыбнулся и еще раз посмотрел на племянницу. – Совсем взрослая стала!
Насчет выросла он, конечно, приврал. А вот насчет взрослой – нет. Правда, правда и ничего кроме правды. Татьяна похудела, но не осунулась, а, скорее, окрепла, сменив юношескую угловатость и расхлябанность на некрупную, но рельефную мускулатуру и точные, выверенные движения. На войне взрослеют быстро… Лишь глаза остались прежними. Ну, почти – неуверенность из взгляда исчезла напрочь.
А еще, деловой костюм сидел на ней сейчас, как на корове седло. Не потому, что девушка отвыкла его носить, а просто изменились пропорции фигуры. Совсем чуть-чуть, но то, что лучшие портные Урала когда-то подгоняли под идеал, сейчас где-то жало, а где-то топорщилось. И очень недоставало ставшей уже привычной тяжести пистолета на ремне.
– Действительно, повзрослела, – заметила Громова, без стука входя в кабинет. Татьяна повернулась, быстро, всем телом, и Коломиец с неудовольствием отметил, как ее рука скользнула к несуществующей кобуре. Рефлексы девушка выработала не совсем те, которые нужны для делового общества. Хотя… может, и те, крокодилы там всякие попадаются. Впрочем, с ситуацией она разобралась практически мгновенно.
– Тетя Хелен!
– Привет, привет, малышка, – улыбнулась Громова, видя замешательство своей недавней референтки, немного не знающей, как себя вести. Все правильно, за эти месяцы Татьяна привыкла быть главной, принимать решения и отвечать за их последствия. И, кстати, получалось у нее совсем неплохо. А здесь и сейчас она вновь оказалась младшей. Ничего, это пройдет, тем более что и Коломийца, и ее, Громову, она знает едва не с пеленок. – Ну, смотрю, тебе путешествие пошло на пользу. Прямо с корабля сюда?
– Ага, даже домой заехать не успела.
Хелен усмехнулась. Девчонке и впрямь пошла на пользу самостоятельная работа, да еще и в условиях, максимально приближенных к боевым. Дело прежде всего. Раньше она этого упорно не понимала. Громова снова улыбнулась:
– Ну и как тебе работа?
– Да нормальная, – Татьяна пожала плечами, ее замешательство уже прошло. – Думаю, отчитаюсь – и обратно.
– Так понравилось?
Судя по выразительному лицу Татьяны, понравилось. Вряд ли сама планета, а вот самостоятельность – точно. Ну что же, хочет там работать – пускай, хуже точно не будет. Опыта наберется… Тем более справляется она вполне неплохо.
– Главное, не перестарайся там, – хмыкнул Коломиец. – А то я наслышан уже о твоих методах.
Татьяна повернулась к нему, и глаза девушки в свете ламп нехорошо блеснули:
– Я ненавижу расизм и негров, – отчеканила она. – Но негров все же чуть-чуть сильнее.
– Понятно… – задумчиво протянула Громова. – В общем-то, правильно мыслишь. Ладно, решай вопросы, а вечером я тебя жду. Будем отмечать твое назначение.
– Э-э-э…
– Не волнуйся ты так. Из временной главы колониальной администрации ты становишься постоянным, только и всего. Приказ сейчас и утвердим. Если ты не против, конечно.
– Я… Нет, конечно. В смысле, не против.
– Ну и замечательно. До вечера, значит.
– А можно… Можно я не одна приду?
– Не получится, – развел руками Коломиец. – Умчался твой кавалер. По делам таким секретным и важным, что дух захватывает.
– А-а-а…
– Не знаю я, когда он вернется, – ответил на невысказанный вопрос Коломиец и, очевидно, где-то переиграл. Глаза Татьяны сузились, голос стал злым и ядовитым:
– А скажи-ка ты мне, дядюшка, не советовал ли ему держаться от меня подальше?
Паузу, затянувшуюся чуть дольше, чем следовало, Татьяна истолковала верно. И, к удивлению собравшихся, не стала учинять скандал. Просто улыбнулась:
– Ох, дядя Вася. Какие же вы все, мужчины, предсказуемые. В точности, как я думала, поступил. Ладно, я пошла, вечером поговорим. Но запомни, – на этот раз голос ее стал жестким, будто сквозь мягкую кожу ножен сверкнула сталь клинка, – не смейте, никогда не смейте за меня решать мою судьбу.
Когда она вышла, Громова, посмотрев ей вслед, печально вздохнула:
– Выросла девочка… И впрямь выросла.
– Как была соплей…
– Василий Петрович, она тебя просчитала, да еще заранее.
– Врет.
– Нет, она была готова к твоему поступку, такое не подделаешь. Знаешь, я бы на твоем месте не лезла в ее личную жизнь. Сама разберется.
– Ага, разберется. Потом непонятно от кого дети, и…
– Василий, ерунду не говори.
– А потом выскочит замуж за своего лейтенанта, и…
– И сделает его генералом. Не лейтенанта, кстати, уже. И еще. Даже без учета того, что пацан тебе понравился… Да-да, не смотри на меня так. Ты увидел в нем того, каким мечтал быть в своей молодости. Думаешь, я этого не помню? Так вот, даже если отбросить факт личной симпатии. Просто подумай головой. Мы вступаем в кризис, запросто может сложиться так, что скоро значение будут иметь только еда и патроны. В свете того, что сейчас происходит, офицер способен оказаться перспективнее банкира.
