– Нет, сейчас улетаю. Только скажи… ты и впрямь думаешь, что будет война?
– Подслушивала?
– Просто слышала, вы голоса не приглушали. А что, не имею права?
– Имеешь-имеешь, – успокоил ее Александров. – Не думаю – знаю. Для большинства жителей Конфедерации мы ничего особо не значим, но их политики вряд ли захотят потерять лицо. Дело, конечно, житейское, у некоторых из них это по пять раз на дню случается, однако в данной ситуации грозит проблемами вроде снижения влияния и проходящих через них сумм. А вот за это, за свой карман, они будут драться. Черт, как же мне не хватает нормальной разведки!
– И… что дальше?
– А дальше они придут – и мы их убьем. Как, впрочем, и всегда. Я надеюсь…
Когда Ирина умчалась наконец на свой флагман, вместе с ней испарился и последний повод не заниматься успевшими засесть, казалось, в самых печенках бумагами. Александров окинул стол тоскливым взглядом, в котором тонкий-тонкий волосок отделял ненависть от безумия, и с трудом удержался от того, чтобы врезать со всей дури по экрану терминала. Заслуга в том, что он этого так и не сделал, принадлежала осознанию простого факта: бесполезно. Разбить виртуальный экран – это уже из области мечтаний.
Впрочем, ладно. Раздражение как-то вдруг очень плавно трансформировалось в простую, в общем-то, мысль о том, что пора организовывать наконец полноценный штаб, а не тот его обрубок, которого хватало исключительно для нормального командования эскадрой. И именно этим необходимо заняться в первую очередь. Клубок вопросов скоро будет нарастать как снежный ком. В особенности, как только наступит момент территориального роста.
А он наступит, да. Куда ж денется-то… Вот в самое ближайшее время и наступит, ровно тогда, когда дипломаты отойдут от культурного шока после встречи с императором. Интересно, кстати, все планеты, тайком приславшие своих представителей, согласятся на озвученные им условия?
Адмирал чуть заметно улыбнулся, вспоминая. Да уж, его привычка ломать сопротивление грубой силой для дипломатов и впрямь стала шоком. Наверное, он произвел на них впечатление неандертальца, который вооружился дубиной и заявился в Академию наук, дабы объяснить свое видение теории происхождения человека. А несогласных – этой дубиной по кумполу. Однако сработало ведь!
Тогда, как раз к его возвращению из рейда в глубь территории восточников, закончившегося грандиозной победой, собрались представители очень многих планет. Фактически половина сектора, не только русские планеты, находящиеся поблизости, их и было-то, к слову, всего три, прислала своих послов, не оглядываясь на мнение правительства Конфедерации. Перссон был прав – недовольных ее политикой и ходом войны оказалось в избытке. И у Александрова всерьез закрадывалась мысль, что ушлый контрразведчик был не одинок в своем мировоззрении, представляя целую группу лиц, обладающих на своих планетах немалым влиянием. Не зря ведь подсуетились, организовались, делегацию подготовили… Не уральцы же, в самом-то деле, этим занимались. Им, сплошь и рядом записавшимся в пассионарии, во-первых, на соседей с недавнего времени глубоко наплевать, а во-вторых, своих забот хватает.
Прибыли они очень удачно и смогли наблюдать триумфальную демонстрацию трофеев, впечатливших даже успевших привыкнуть к победам Александрова земляков. Из планеты, занимающей первое место в секторе по производственным мощностям, Урал сразу скакнул на второе место в Конфедерации. С Землей, разумеется, конкурировать ему по-прежнему было сложно, зато всех остальных он оставил далеко за кормой. Очень, кстати, удачно получилось, даже помимо военного аспекта, поскольку столица нового государства автоматически на много лет становилась еще и экономическим, и производственным лидером. Сейчас, когда планет в нем было всего три, этот вопрос не стоял, однако в будущем могут возникнуть конкуренты, желающие перетащить одеяло на себя. Именно этого момента суровый прагматик Александров более всего и опасался. Изучал, знаете ли, историю и помнил, что случалось с великими империями, чрезмерно увлекающимися развитием провинций в ущерб титульной нации.
Однако те, кто жаждал приобщиться к свободе (а пуще того к силе, не только способной, но и готовой защитить своих подданных, а заодно уж к снижению налогового бремени, ну и, откровенно говоря, вполне готовые к тому, что в них еще и инвестиции вложат), имели свой взгляд на расклады. Плюс резерв времени, позволивший им договориться, и, когда Александров на второй день после свадьбы и третий по завершению пышного, но будничного процесса коронации, в сопровождении группы поддержки прибыл на переговоры, ему был вручен довольно толстый, аккуратно отпечатанный том. На восьмистах листах тонкого, цветом и фактурой неотличимого от бумаги, пластика его собеседники изложили те права и обязанности, которые накладывались вассалами по отношению к сюзерену, и наоборот. Впрочем, Александров уже имел возможность ознакомиться с их мнением, так сказать, в неофициальной обстановке, посоветоваться и даже посмеяться. А потому лишь засмеялся, отмахнулся от подношения и абсолютно недипломатично бросил:
– Уберите эту хрень.
На несколько секунд воцарилась тишина, а затем кто-то недоуменно поинтересовался:
– Что вы имеете в виду?
– Вот щас что имею – то и введу. Пару дивизий интереса ради. В общем, мы посовещались – и я решил, – ухмыльнулся Александров, – что так не пойдет.
В зале воцарилась мертвая тишина. Адмирал с легкой улыбкой на лице рассматривал собравшихся. Для стороннего человека она могла бы показаться даже приятной, но те, кто находился здесь, видели перед собой густо заросшую шерстью медвежью морду. Притом что как раз шерсти-то и не наблюдалось – командующий уральским флотом был гладко выбрит и слегка, точно в меру, благоухал дорогим одеколоном. Наконец, видя, что возникшая пауза затягивается и больше им ничего говорить не собираются, представитель испанцев, один на три планеты, не выдержал:
– А подробнее сказать вы не можете?
Его голос буквально лучился сарказмом, но уральцы не обратили на это никакого внимания. Адмирал задумчиво рассматривал ноготь мизинца, так, словно рассчитывал найти там все секреты мироздания, Громова не менее сосредоточенно изучала оправу изящных декоративных очков, как все уже успели заметить, с простыми, без диоптрий, стеклами, остальные были заняты не менее важными делами. Выдержав очередную паузу, в ходе которой часть собравшихся уже начала закипать от злости, Александров вежливо кивнул:
– Вы хотите подробностей? Ничего не имею против. Василий Петрович, ваш выход. Объясните нашим… гостям суть дела.
– А чего тут объяснять? – Коломиец неторопливо встал (стул пискнул, как всем показалось, облегченно), оглядел собравшихся с высоты своего роста тяжелым, немигающим взглядом. Получилось неплохо, но, тем не менее, столь ярко выраженного эффекта угрозы, как у вежливо улыбающегося адмирала, добиться ему не удалось. Не хватало, наверное, той малости, что позволяет ощутить, как твой собеседник вот так же, с улыбкой, приказывает: «Расстрелять!» – Это невыгодный нам союз, и мы не собираемся действовать в ущерб своим интересам.
