А в самом деле, как быть? То, что на уральцев рано или поздно обрушится карающая рука Конфедерации, ясно было изначально. Удивляло скорее то, что ее командующие столь долго возились, готовясь смести непокорную планету. Однако более всего Эйзенхауэра, неплохо представляющего соотношение сил, удивляло, как русские не боятся. А они и впрямь не боялись. Они верили в свои силы, свое оружие, своего императора… Эйзенхауэр даже ощутил приступ зависти – ему бы такую веру! И они не просили у соседей помощи, а напротив, предлагали им принять участие в потехе.
Да уж, потеха… Но и дивиденды неплохие. Уральцы открытым текстом дали понять: в случае победы то, что Мендоза и Эйзенхауэр вырвут у конфедератов, Империя признает. Учитывая, что в этой ситуации можно будет наложить лапу в том числе и на родную планету генерала, кусок лакомый. И задача нарезалась выполнимая. Но если у самих уральцев что-то пойдет не так – ой-ей, как страшно…
В кабинет без стука вошел Мендоза. Посмотрел на генерала, усмехнулся и без спросу полез в бар. Выудил бутылку густого и красного, словно кровь, вина, налил в бокал. Отхлебнул, погонял жидкость во рту, кивнул удовлетворенно. С видимой усталостью в движениях бухнулся на стоящий у стены огромный кожаный диван, вытянув длинные ноги чуть не до середины помещения. Вся его поза выражала блаженство человека, только что нашедшего предмет своих мечтаний. Аж противно…
– Нервничаешь?
– А ты на моем месте что бы делал? – огрызнулся Эйзенхауэр.
– Места у нас одинаковые. А решение… Оно ведь у этой задачки одно-единственное.
– Поясни, – помимо воли, генералу стало интересно.
– Поясняю. Мы сейчас – как кость в горле, причем у всех. Конфедерация нас не смела только потому, что у нее есть противники более серьезные. Уральцы же… Ты сам понимаешь, какую идеологию нам пришлось использовать. Русские вполне могут нас повесить за одну только мысль о ее применении.
– И что дальше? – не понял Эйзенхауэр.
– Все просто. Если Конфедерация раздавит Урал – нам хана, мы следующие на очереди. Если Урал отметелит конфедератов, нам тоже хана. Императору не нужен прыщ в заднице, а мы именно его роль сейчас и играем. В обоих случаях вопрос лишь, сколько нам дадут времени. Однако если поддержать уральцев сейчас… Они честны с союзниками, вне зависимости от того, какому богу эти союзники молятся. Вместе отобьемся – будем, как у Христа за пазухой.
– Сильно подозреваю, они просто не хотят мараться и сваливают на нас грязную работу, – пробурчал генерал.
– А какая разница? Мы уже и так замазаны до ушей. Пятном больше, пятном меньше… Зато русские будут нам должны. А они, надо признать, в таких делах щепетильны. Или тебе этих ублюдков из штрафных рот жалко?
Генерал задумался. Все же, будучи до мозга костей военным, он не обладал той широтой восприятия, как товарищ. Неудивительно, что в вопросах политики Эйзенхауэр предпочитал доверять чутью бывшего полицейского. Сказанное Мендозой звучало логично и убедительно. Что же, однажды комиссар уже вытащил их всех, так почему бы его светлой голове не отличиться вторично? Эйзенхауэр вздохнул, с отвращением отодвинул бокал с недопитым пивом:
– Ладно, я спать. Окончательно решим утром… На свежую голову.
Эту ночь он впервые за последние дни спал крепко и без сновидений.
Система Калигулы. Через шесть дней
Белый карлик до того, как здесь побывал исследовательский корабль, не имел даже имени, только буквенно-цифровой код. Впрочем, исследователи тоже оказались не слишком впечатлены местом, в которое занесла их судьба. Наскоро исследовав систему, они не нашли в ней ничего интересного – мертвые, выжженные жестким излучением планеты, и только. Правда, на одной имелись руины строений погибшей невесть когда примитивной цивилизации, однако подобное интересовать могло разве что археологов. Гробокопатели же предпочитают места покомфортнее, планеты с начисто сдутой солнечным ветром атмосферой, на которых можно жить лишь упаковками глотая противорадиационные препараты, их не слишком привлекали.
Неудивительно, что дав звезде имя (право первооткрывателя никто не отменял) и выставив навигационные буи, разведчики шустро дунули отсюда в места более интересные и цивилизованные. Или хотя бы более прибыльные. Система же так и осталась пустой и мертвой. Лишь корабли время от времени транзитом проходили через нее, чтобы набрать скорость и уйти в следующий прыжок. Однако в этот день звезда по имени Калигула стала невольным свидетелем того, что и в их захолустье могут порой твориться интересные дела.
Объединенная эскадра вице-адмирала О’Коннора и адмирала де’Шантоне совершила сюда прыжок из системы планеты Новый Лондон, где, собственно, и состоялось их рандеву. Откровенно говоря, для командования такими соединениями аж целого адмирала и в придачу вице-адмирала было не по чину много. Хватило бы и одного, и даже с приставкой «контр-». Увы, в Конфедерации наблюдалась паршивая ситуация, когда адмиралов больше, чем эскадр для них. Именно поэтому здесь и сейчас их находилось двое, и между собой они откровенно не ладили.
Под началом де’Шантоне находилось одиннадцать легких и пять тяжелых крейсеров, усиленных двадцатью четырьмя эскортными кораблями, от корвета до эсминца включительно. Не так и много, кстати – в начале завершившейся недавно войны эту группу и эскадрой бы назвать постеснялись. Так, усиленная рейд-группа, не более того. Но у француза под началом находились хотя бы нормальные боевые корабли. О’Коннору повезло меньше.
Задиристому и наглому, а потому нелюбимому начальством, но притом весьма компетентному ирландцу поручили малопочетную и сложную задачу. Ему требовалось, ни много, ни мало, под охраной всего нескольких корветов перегнать к месту назначения сборную солянку из транспортных кораблей разных серий и годов постройки. Собирали ее, что называется, с бору по сосенке. Транспортных кораблей-то после войны осталось изрядное количество, но истрепано большинство из них было в хлам. Те же, что получше, раскупали частные перевозчики, и командование шло им навстречу. В условиях жесткого недофинансирования такая форма пополнения бюджета негласно приветствовалась.
Конечно, и то, что осталось, совсем уж безнадежным барахлом назвать было нельзя. Привести в порядок можно что угодно, а уж военные транспорты, корабли без изысков, дубовые и потому надежные, тем более. Но – все тот же недостаток финансирования. После войны, как и положено, разразился кризис, а выделяемые средства и мощности оказались брошены на строительство и ремонт линейных кораблей, которых тоже остро не хватало. Словом, эскадра О’Коннора на ходу, конечно, не рассыпалась, но многочисленные поломки преследовали ее всю дорогу.
Ничего удивительного не было в том, что и народ на этих транспортах шел соответствующий. Мясо, как презрительно называли таких профессионалы. Серьезных, видавших жизнь людей в такой рейд было калачом не заманить. И потому, что корабли у понимающего человека вызывали оторопь, и потому, что грозная слава Александрова и слухи о том, как русские поступают с карателями, начисто отбивала желание с ними связываться. Да и, откровенно говоря, солдат тоже человек, и ему не все равно, в кого стрелять. Вот и увиливали, уклонялись, заболевали тысячью и одной болезнью…
