Как-то секретарь забыла позвонить Тельме. Когда экономка увидела Уолта, входящего в дверь, она замерла в ужасе. «Что вы здесь делаете? – воскликнула Тельма. – Мне никто не звонил! Я даже еще не ставила ужин на плиту!»
Войдя в гостиную, Уолт обнаружил там Лили, которая встретила его примерно теми же словами: «Что ты здесь делаешь? Ведь никто не звонил!»
«Отличное приветствие, – ответил ей Уолт. – В общем-то, я здесь живу».
В июне 1956-го Уолт и Лили проезжали мимо Колорадо-Спрингс. Вдруг рядом с фермерским домом Уолт увидел табличку: «Продается окаменелая древесина». Уолт остановил машину. «Я быстро», – сказал он Лили и направился к дому. Найдя владельца, он обошел вместе с ним двор, заваленный окаменелыми стволами, выбрал большой симметричный кусок и договорился о доставке.
Затем Уолт вернулся к машине и сказал жене: «Лили! Я только что купил для тебя чудесный подарок на нашу годовщину – кусок окаменелого дерева!»
Кусок дерева весом в пять тонн прибыл как раз вовремя к 31-й годовщине их свадьбы и занял добрую часть сада Лили. А уже через год его перевезли в Диснейленд и установили на берегу реки – собственно, именно там Уолт намеревался расположить свое приобретение с самого начала.
Одна привычка Уолта сводила Лили с ума: он был помешан на шляпах. В его арсенале их было множество – серые фетровые шляпы, тирольские головные уборы с пером, соломенные шляпы, ковбойские. В первые годы их брака ее особенно раздражала манера Уолта носить свои шляпы, лихо заламывая поля. Ей казалось это чересчур претенциозным.
Позже Уолт стал носить шляпу набекрень. Лили говорила ему: «Поправь шляпу», и он «поправлял», сдвигая ее еще сильнее набок. Тогда Лили хватала шляпу и швыряла ее прочь. Как-то на день святого Валентина Уолт преподнес ей одну из своих шляп, покрытую бронзой и заполненную цветами.
Рой однажды сказал: «Лили боготворила Уолта, что бы он ни делал, она всегда была на его стороне. Она относилась к его выходкам с большим терпением, при этом они любили побурчать друг на друга в своей шутливой манере».
Образцовый американский отец
Когда Дайан было шесть, одноклассница спросила ее: «А твой папа правда Уолт Дисней?» Дайан не знала ответ и спросила об этом маму. И та подтвердила – да, твой папа действительно Уолт Дисней.
Дайан бросилась в гостиную, где ее отец, сидя в кресле, читал газету. Уставившись на него «недобрым диснеевским взглядом», как называл его Уолт, она спросила его: «Папочка, почему ты не сказал мне, что ты Уолт Дисней?»
Уолт и Лиллиан всеми силами стремились оградить дочерей от славы Уолта. Они хотели, чтобы их дети росли в нормальной атмосфере обычной семьи. Шэрон вспоминала: «Никто не пытался внушить нам, что отец – великий человек, который добился того, чего до него не добивался никто. Он был просто папой. Он был главой семьи, который каждое утро уходил на работу и каждый вечер возвращался домой».
Мне всегда хотелось, чтобы он был обычным человеком. С первых минут, как я узнала о его славе, я возненавидела ее. Мне не хотелось, чтобы на меня было направлено столько внимания.
ДАЙАН ДИСНЕЙ МИЛЛЕР, дочь Уолта
«Мир знал отца по его фильмам и телевизионным шоу, – сказала мне Дайан. – А я знала его как своего папу. Я всегда буду любить его и очень скучать. Его душевные, личные качества восхищали меня куда больше, чем его достижения в мире развлечений. Он был просто очень хорошим человеком. Мы с сестрой его обожали, нам нравилось проводить время вместе с ним, мы доверяли ему безгранично. И хотя он был занятым человеком, он много работал и делал великие вещи, у него всегда находилось время на нас. Он был прекрасным отцом».
Уолт лично отвозил дочерей в школу, на уроки танцев и прочие занятия. Роль отца Дайан и Шэрон всегда оставалась для него самой главной. Благодаря ежедневным совместным поездкам он был в курсе всех событий их жизни. Уолт бережно хранил воспоминания о детстве девочек. От одной лишь мысли, что он может быть рядом с ними, что увидит, как они взрослеют, его переполняли эмоции.
На студии Уолт мог быть требовательным, даже жестким. Но дома он был покладистым и спокойным. Если дочери показывали ему свои рисунки, он хвалил их так, будто видел оригинальную работу Рембрандта. Когда Дайан и Шэрон участвовали в танцевальном конкурсе или школьной пьесе, он всегда был в зрительном зале, а после обнимал их и говорил: «Это было замечательно, детишки!»
«Папа никогда не пропускал семейные события в школе, – вспоминает Дайан. – Я недооценивала это, говорила: “Папа, это все глупости, тебе не обязательно приходить”. Но он всегда появлялся в назначенное время».
Одно из любимых детских воспоминаний Дайан связано с тем, что она назвала «Воскресником». Забрав Дайан и Шэрон из воскресной школы, Уолт отвозил их в Гриффит-парк, где девочки катались на каруселях. Я побывал в этом парке. Конечно, сейчас он уже устарел, аттракционы выглядят старомодными, и все-таки там очень красиво. Должно быть, Уолт сидел здесь в тени, на одной из скамеек, наблюдая за тем, как его дочки кружатся на каруселях, и мечтал, что однажды построит собственный парк.
После воскресной школы мы ездили гулять. Папа привозил нас в Гриффит-парк, и мы играли и катались на каруселях час, два, а то и три. Он никогда не уставал от нас. Воскресенья были моими любимыми днями, самыми веселыми, и такими их делал отец. Он был с нами очень терпелив. Ему нравилось веселиться вместе с нами – не меньше, чем нам. Хотя в то же время он наверняка обдумывал, что именно нам так нравится в парке и почему.
ДАЙАН ДИСНЕЙ МИЛЛЕР, дочь Уолта
«В парке стояла такая машинка, выдававшая колечки, – вспоминает Дайан. – Вы проходили мимо и брали колечко, и если выпадало призовое, то вы могли прокатиться один раз бесплатно. Как-то я все время вытаскивала призовое колечко. Я чувствовала себя такой везучей! Годы спустя я спросила папу о том, как же так вышло. А он сказал: “Я просто дал парнишке-оператору пару долларов, и он все время подкладывал кольцо так, чтобы оно доставалось тебе”».
Уолт ревностно следил за дисциплиной в семье, вместе с тем он нежно относился к дочерям и не стеснялся демонстрировать это. «Отца часто изображают замкнутым человеком, не любившим дотрагиваться до людей, – сказала мне Дайан. – Возможно, на работе он действительно был таким. Но дома, с семьей и друзьями, все было иначе. Папа обожал обниматься. Почти на всех наших фотографиях папина рука лежит на мамином плече, или на моем, или на Шэрон. Таким помню его и я».
Бывал ли Уолт угрюм и рассержен дома? О, разумеется, бывал. Однако его злость и негодование проходили столь же стремительно, как и появлялись. Он быстро успокаивался, и произошедшее сразу забывалось. «В нашей семье не было принято сдерживать эмоции, – говорит Дайан. – Папа взрывался по любому мелкому поводу. Но если происходило что-то серьезное, например автомобильная авария, он мягко говорил: “Ничего, это просто машина. Купим новую”. Как-то раз я, затормозив на мокром асфальте, ударилась о бордюр. Машина отскочила от него и врезалась в пальму. Меня всю трясло, а отец отнесся ко всему с пониманием и спокойствием».
