— Навклир хочет выпить вина? — спросил меня трактирщик, отдав наполненную вином глиняную кружку стоявшему перед столом, который оказался молодым парнем с курчавой головой и туповатым лицом, заросшим курчавой бородой.
Навклирами называют судовладельцев и наемных капитанов ромеи, а венецианцы — патронами.
— Я не навклир, а командир отряда наемников, — ответил я. — Мне сказали, что тут можно найти работу, устроиться охранниками на торговое судно.
Трактирщик молча налил в кружку вина и придвинул ее ко мне. Я взял, отпил. Вино было, конечно, не супер, но и не полное фуфло. Поскольку я оплатил ответ на вопрос, то услышал его:
— Стоит в порту галера с Крита. Ее навклир как раз набирает охранников.
— А что случилось с его охраной? — поинтересовался я.
— Что-то им не понравилось, сошли на берег, — ответил трактирщик.
— Не доплатил он охранникам, — вмешался в разговор курчавый и, ухмыльнувшись, добавил: — Вот они все и ушли перед самым отплытием. Третий день стоит, боится выйти без охраны, а найти ее не может.
— Надо было договор с ним правильно составлять, тогда бы и спора не было. А то охранники одно говорят, а навклир другое. Пойди разберись, кто из них врет?! — произнес трактирщик.
— Где его галера стоит? — спросил я.
— Как выйдешь из ворот, поверни направо, рядом с верфью увидишь, — ответил трактирщик. — Там всего один венецианец стоит.
Я поблагодарил, поставил на стол кружку с недопитым вином и положил рядом серебряный денарий, за который можно было купить целый кувшин такого пойла.
— Если еще какая информация потребуется, заходи, помогу, — одарив меня мефистофельской улыбкой, пообещал трактирщик и спрятал монету в висевший на поясе кожаный пояс, захватанный до черноты.
Красный флаг с золотым крылатым львом я увидел издалека. Он лениво развевался на передней мачте галеры, ошвартованной левым бортом к причалу, носом ко мне. Мачт было две. Немного наклоненные вперед, задняя ниже. На форштевне деревянная фигура в виде черного дельфина. Корпус длиной метров двадцать с небольшим, шире, чем был у галер такой длины шестьдесят лет назад, и выкрашен в темно-красный цвет. По моим прикидкам, такая галера может перевозить тонн пятьдесят груза. На палубах шириной метра три, идущих вдоль бортов, лежали длинные весла. Под палубами вдоль бортов в носовой половине галеры располагались под углом к куршее по десять банок. На каждой сидит по два гребца, по одному на весло. Значит, сорокавесельная. На баке площадка со сплошным ограждением для арбалетчиков, а под ней запасные паруса, на которых лежало несколько матросов. В кормовой части палуба была от борта до борта. Там находился полуют — частично утопленная в главную палубу надстройка — с тремя дверьми: одна в правой половине, а две в левой. На полуют по бортам вело по трапу. В передней части полуюта было ограждение — обычные деревянные перила на круглых столбиках. Руль навесной, с длинным румпелем. Над палубой полуюта натянут тент в белую и красную полосу. Под тентом возле ограждения стояло что-то типа дивана с мягким черным кожаным сиденьем и деревянной спинкой и стол с двумя вделанными в палубу, толстыми ножками. На диване сидел мужчина лет тридцати, полный, с редкими темными волосами на голове и короткой бородкой, одетый в шелковую алую рубаху с широкими рукавами. Он правой рукой вытирал пот с лица большим красным платком размером с полотенце, а в левой держал у рта медную чашку, из которой пил. На столе стоял медный кувшин, а на главной палубе перед полуютом, задрав вверх голову, — мужчина в белой рубахе и портах и босой.
— Пошел вон, дурак! — крикнул сидевший, после чего стоявший развернулся и пошел по куршее в носовую часть галеры.
Там, под натянутым от борта до борта красно-белым парусом, впереди груза в тюках из светлой материи, сложенного вдоль диаметральной плоскости судна, расположились человек тридцать-сорок. Они сидели или лежали и тихо разговаривали. Наверное, гребцы. Поскольку они все вольнонаемные, свободно перемещались и испражнялись только в специально отведенном месте на баке, запахи от галеры исходили чисто корабельные: смолы, парусины, сухой и гниющей древесины. Судя по малой осадке, груз легкий. Значит, галеры будет идти легко и быстро, если погода не помешает.
Сходни не было, потому что планширь был чуть выше причала. Я перешагнул с причала на планширь у полуюта, а с него на трап. Поднявшись по трапу на полуют, подошел к столу, но встал не напротив сидевшего на диване, а сбоку, чтобы согласовывать, а не противопоставлять позиции. Толстяк смотрел на меня так, будто я ошибся судном.
Поздоровавшись, я спросил на греческом языке:
— Ты ищешь охранников?
Патрон медленно вытер пот с лица, красного, будто в него втерлась краска из платка, и произнес:
— Я никого не ищу. Мне нужны несколько охранников, но зачем их искать?! Сами придут!
— Дураком меня считаешь?! — поинтересовался я. — Тогда жди дальше, когда придут, — и развернулся, демонстрируя намерение уйти.
— Стой! — окликнул толстяк. — Чего вы все такие обидчивые?! Садись, выпьем вина, поговорим, — предложил он и подвинулся к противоположному краю дивана, крикнув: — Тито, принеси чашку!
Я сел на диван, сиденье которого было набито конским волосом. Оно сильно нагрелось за день, припекало даже через материю.
По трапу поднялся мальчик-ромей лет двенадцати, одетый в одну рубаху длиной почти до колен и босой. Он принес медную чашку, такую же, как у патрона. На ее стенках были барельефы в виде двух медальонов с женскими головами, явно не девы Марии. Толстяк сделал вялый жест кистью, после чего мальчик налил ему и мне белого вина из медного кувшина. После следующего жеста Тито быстро сбежал по трапу вниз.
— За твое здоровье! — провозгласил тост патрон.
Вино было с приятным смолистым привкусом. Наверное, критское.
— Сколько у тебя людей? — спросил он.
— А сколько тебе надо? — задал я встречный вопрос.
— Еще человек пятнадцать или хотя бы десять, — ответил венецианец.
— Десять попробую набрать, — сказал я.
— Когда? — спросил он.
— Завтра утром приду с ними, — ответил я.
— Лучше будет, если переночуете на галере. Я собираюсь выйти в рейс рано утром, до того, как откроют городские ворота, — сообщил патрон.
— Постараюсь привести сегодня вечером, — пообещал я. — Чем больше будешь платить, тем быстрее наберу людей.
— Сколько ты хочешь? — задал он вопрос.
— Мне две трети дуката в день, лучникам треть, моему оруженосцу четверть, — запросил я.
Это было вдвое больше, чем нам платил купец Фока.
— Да ты что?! — возмутился толстяк. — За треть дуката я двух лучников найму!
— Почему же до сих пор не нанял? — спокойно поинтересовался я.
— Ты пользуешься ситуацией, грабишь меня! — чуть ли не зарыдал он. — Мне остается только согласиться!
