Гости объелись так, что разговор не шел. Всех клонило ко сну. В то же время не было ни сил, ни желания добираться до кровати. Встряхнуться нам помог гонец. Сначала мы услышали шум голосов во дворе. Один человек говорил на греческом языке, а второй — на каталонском. Они не понимали друг друга, поэтому говорили громко и долго.
В гостиную вошел слуга в сопровождении альмогавара, который с порога доложил:
— Командир, Корберан де Алет погиб.
— Как погиб?! — удивленно спросил Рожер де Флор.
— Мы на гору поднимались, где турки засели. Жарко было, он снял шлем, и стрела попала в голову выше правого уха, а вышла ниже левого, — рассказал альмогавар.
Великий дука выругался со смаком. Корберан де Алет был его любимцем и будущим зятем. Рожер де Флор собирался выдать за него свою внебрачную дочь, прижитую от какой-то киприотки. Ждали, когда девочка подрастет. Теперь придется искать другого лоха.
Командир Каталонской компании вместе с рыцарями пошел к убитому, а я отправился в свой лагерь. Ехал и боялся заснуть и упасть. Сопровождавших меня Аклана и еще одного конного лучника тоже накормили досыта на кухне Варлаама Кидониса, но они держались лучше меня. По возвращению в лагерь я сразу завалился в тени под кибиткой. Спал так крепко, что даже мухи не мешали.
Мы задержались в Смирне еще на неделю. Сперва возле церкви святого Иоанна похоронили Корберана де Алета и десяток погибших вместе с ним воинов. Рожер де Флор проследил, чтобы бывшему сенешалю сделали красивый надгробный памятник. Затем в порт прибыли две галеры и шесть транспортных судов, на которых приплыл один из приближенных командира по имени Беренгер Рокафорт с пополнением из двух сотен альмогаваров и тысячи пехотинцев. Лошадей всадники получили на месте от Рожера де Флора. Поскольку Беренгер Рокафорт справился с заданием великого дуки и давно уже завоевал его симпатию, то был назначен сенешалем и женихом внебрачной дочери.
За день до нашего ухода из Смирны на одной из этих галер уплыл Беренгер де Энтенза. Тоже за пополнением, но в первую очередь за рыцарями, поскольку в отличие от своего тезки был благородным. Как догадываюсь, у Рожера де Флора появились грандиозные планы на Малую Азию. Для этих планов ему не хватало людей.
Из Смирны мы пошли на юг, в Эфес. Было несколько мелких стычек, в которых мой отряд не участвовал. Мы охраняли обоз, двигались в хвосте армии. Мои аланы не сильно унывали. Рожер де Флор выплатил прибывшему пополнению жалованье за четыре месяца, а заодно и аланам. Теперь у него не было повода считать их трусами. Это была неплохая плата за ту непыльную работу, что мы делали. Впрочем, пыли мы поднимали много. Длинная вереница арб, телег, навьюченных лошадей, ослов, мулов и лошаков, а также тысячи женщин и детей плюс тысяча охранников поднимали облака коричневатой пыли, которая проникала повсюду, противно скрипела на зубах. Я старался двигаться впереди обоза, который возглавляла моя кибитка под управлением Тегака. Ясмин обычно ехала на следующей, вместе с Ханией. Двум женщинам всегда есть о чем поговорить, не смотря на многомесячное знакомство. Они ведь обмениваются не информацией, которая конечна, а эмоциями, которые сами же и генерируют. Ясмин была беременна, чему очень радовалась. Она даже начала носить на шее золотой крестик на золотой цепочке, который я снял с убитого алана. Мне ее вероисповедание было безразлично, а ей нет. Ясмин была уверена, что, приняв христианство, станет мне ближе. Хания тоже считала, что надо быть одной веры с мужем. К моему удивлению, у нее сложились хорошие отношения с Акланом. Видимо, внутри он лучше, чем снаружи. Я пообещал, что при случае перекуем обеих в христианок.
Эфес оказался большой деревней на берегу реки Квистр, а в шестом веке это был второй после Константинополя город Ромейской империи. Раньше являлся важным портом, а теперь располагался на склонах горы километрах в четырех от заболоченного побережья. О былом величии напоминали руины храмов, театров, больших зданий. Какие-то из руин были храмом Афродиты, который считался седьмым чудом света, но в историю вошел, благодаря любителю перфоменсов по имени Герострат. По преданию здесь умерла мать Иисуса и похоронен Иоанн — один из четырех победителей литературного конкурса на тему «Жизнь экстрасенса, принятого за бога». На том месте, где вроде бы похоронена Мария — километрах в семи от города, — стояла небольшая церковь. Все воины Каталонской компании и их родственники, как православные, так и католики, помолились в этой церкви. Я дал Аклану денег, чтобы он крестил там обеих женщин. То-то им память будет! Что он и сделал под радостные крики православных и католиков. Оттуда паломники отправились к базилике Иоанна. По пути находился источник, вода в котором считается святой. Само собой, отпили из него все, а еще набрали ее в разные сосуды, ненадолго оставив жителей Эфеса без воды. Рядом с источником стоит каменная стена желаний. Надо загадать желание и закрепить узелок из любой материи на специально установленных решётках. И это сделали паломники обеих конфессий, в том числе и неофитки. Я не стал спрашивать, что загадала Ясмин. Какое желание может быть у беременной женщины?! В базилике, как мне рассказали, внизу амвона есть мраморная плита длиной двенадцать ладоней и шириной пять, в которой девять узких отверстий, из которых в день святого Иоанна — летнего солнцестояния — сыплется песок, который все, кроме того, кто его натаскал в базилику, считают манной. Утверждают, что она помогает и от лихорадки, и от камней в желчи, и при родах, и даже шторм прекратится, если бросить в море три щепотки от имени святой Троицы, девы Марии и святого Иоанна. К сожалению, мы пришли не вовремя, а то бы я набрал этой манны для борьбы со штормами.
17
Над Малой Азией уже которую неделю господствует антициклон. Стоит сильная жара. Многие реки пересохли, а остальные превратились в ручьи. Обливаясь потом, мы идем на восток по территории, которую уже давно захватили турки. Рожер де Флор решил отвоевать у них всю Анатолию. Время от времени разбиваем небольшие отряды врага. Занимаются этим в основном альмогавары. По их словам, турки не сильно отличаются от мавров, как манерой ведения боевых действий, так и трусостью. Местное население встречает освободителей без особой радости, потому что мы забираем все, что находим. И нам плевать, что это ромеи. Мой отряд все еще плетется в хвосте, охраняя обоз. Нам достается только то, что пропустили каталонцы. Этого хватает, чтобы прокормить не только воинов, но и семьи. К аланам приехали жены и дети. Движутся в голове обоза, а семьи каталонцев — сзади, глотая поднятую нами пыль. Это наша маленькая месть.
В августе нам не выдали жалованье за следующие четыре месяца. Пообещали подогнать к концу срока. Я решил дождаться денег — и отвалить. Вернусь в Смирну, построю судно и займусь морской торговлей и пиратством, что в данную эпоху одно и то же. Если получу еще шестнадцать унций золота, то этого хватит и на большую бригантину, и на полный трюм недорогого груза, и останется на приличное жилье в спокойном месте на берегу, может быть, на Крите. В Смирне цены божеские и есть возможность дешево сделать подводную часть набора судна из тиса, который почти не гниет.
