— Это меня и пугает, — призналась вдовствующая царица. — Он и раньше плохо разбирался в тонкостях имперской политики, а теперь и вовсе не хочет слушать ничьи советы.
То есть, перестал слушать советы своей тещи. И зря. Она хоть и была не очень умной женщиной, но достаточно поднаторевшей в дипломатии, то есть, подковерной грызне, которую ромеи подняли до уровня искусства.
После Рождества новоиспеченный ромейский кесарь вместе с новоиспеченным великим дукой отправились в Константинополь на переговоры с императором Андроником Палеологом. Вынуждены были сделать это под давлением рядовых каталонцев, которые требовали денег, угрожая в противном случае уйти.
Вернулись в середине января и привезли полные сундуки испорченных перперов. Ромейский император заплатил ими за шесть месяцев. Начиная с февраля оплату каталонцы будут получать землями. Рожеру де Флору было пожаловано княжество Анатолия, которое предстояло вновь отбить у турок. Затем он раздаст своим воинам феоды, за которые они будут служить ему. Обычные воины станут рыцарями, самозваные рыцари — баронами, а настоящие — графами. Каталонцам такое предложение было по душе. Они даже не стали роптать, что заплатили им за шесть месяцев в три раза меньше.
Я тоже не стал возмущаться. Взяв деньги, сообщил Рожеру де Флору, что покидаю его армию.
— Зря, — сказал он. — Я бы сделал тебя графом.
Я не стал говорить ему, что уже был графом.
Одиннадцать моих конных лучников последовали моему совету и тоже расстались с каталонцами, которые их не сильно жаловали. Лучники понимали, что без меня с ними вообще перестанут считаться. Точно также поступили аланы. Они переправились на европейский берег пролива, получили деньги и пошли дальше на север, чтобы наняться на службу к болгарскому или сербскому царю. Теперь они были обеспечены деньгами, лошадьми, хорошими доспехами и оружием и, так сказать, имели прекрасный послужной список, поскольку разбили турок в составе Каталонской компании, так что могли рассчитывать на уважение и достойную оплату. Мои конные лучники присоединились к ним, чтобы в целости и сохранности добраться до родных краев.
Аклан, как и обещал, остался со мной. Его Хания помогала Ясмин, которая медленно выздоравливала после родов. Жили они тоже у Аристона, только на первом этаже, в комнате для слуг вместе с Тегаком. Кстати, Хания была беременна. Весной должна родить. Надеюсь, к тому времени Ясмин будет в норме.
Из-за болезни жены я не стал переезжать в Смирну или на остров Самос, где постройка судна обошлась бы дешевле. Денег было много, так что я решил не жадничать. В марте, когда потеплело, сплавал в Константинополь и нанял там артель кораблестроителей из десяти человек. Старшего артели они называли калафатом, что переводится, как конопатчик, смолильщик. Это был немногословный длиннорукий ромей по имени Исидор. Он, в отличие от предыдущих мастеров, без иронии, явной или скрытой, отнесся к моему заказу. Я хочу длинное, неширокое и высокое парусное торговое судно? Да пожалуйста! За ваши деньги всё, что угодно! Тем более, что я подробно объяснял, что и как надо делать. В Константинополе сейчас строили мало судов. По большей части заказчиками были итальянцы, которые предпочитали иметь дело со своими земляками. Так что ромеям было не до выпендрежа.
Дня через три Исидор, удивленный моими познаниями в кораблестроении, спросил:
— У тебя раньше своя верфь была?
— И не одна, — ответил я, чтобы совсем не запутать его.
Строили судно на стапеле под стенами Галлиполя. Подводную часть делали из тиса, который по моему заказу привезли в начале марта из Македонии. Пришлось ждать, когда он высохнет и примет нужную форму, что сильно замедлило строительство. Сначала появился остов из киля, шпангоутов, бимсов, пиллерсов, которые начали обрастать обшивкой и палубами. Я решил сделать бригантину, добавив на фок-мачте марсель. То есть, над большим прямым парусом — фоком — расположим второй, немного меньше, — фор-марсель. Для этого фок-мачту придется сделать составной. На грот-мачте будет косой, гафельный парус, а между мачтами — грот-стаксель. Благодаря длинному бушприту сможем поднимать на фока-штаге штормовой фор-стеньги-стаксель или фор-стаксель, а на леерах — кливер и летучий кливер. На корме соорудим невысокую настройка с рулевой рубкой, каютами капитана и офицеров и кладовыми, а на баке — камбуз с печью, чтобы готовить горячую пищу, и кубрик для матросов. На надстройке я собирался разместить два станковых арбалета, для которых уже выковали стальные луки и большие рычаги. Твиндек решил сделать немного выше, чем на предыдущих своих судах, чтобы пассажиры, если будем их перевозить, перемещались в нем, не сгибаясь, а грузовой люк из него в трюм — шире, чтобы было меньше проблем с крупногабаритными грузами. Длина бригантины будет двадцать шесть метров, ширина — шесть с половиной, высота борта — около четырех и водоизмещением более ста тонн. Галлиполийки шили паруса, основные, штормовые и запасные, из полотна, закупленного мной. Заплатил за материал перперами. Ромеи кривились, но брали порченые монеты.
Каталонцы почти каждый день приходили посмотреть на строительство судна. Особенно моряки с галер и транспортных судов из каталонской флотилии, которые осталась на зиму в Галлиполе. Они с профессиональным интересом рассматривали набор судна, румпельный руль, который уже начали использовать, но все еще был в диковинку. Бесплатно поучаствовали в установке мачт. Помогали не столько ромеям, сколько лично мне, как хоть и бывшему, но члену Каталонской компании. По моим прикидкам к концу апреля шхуна будет проконопачена, просмолена и спущена на воду. Потребуется еще пара недель, чтобы доделать и снарядить ее — и в путь. Как говорят аборигены, человек лишь вечный странник на сей земле изгнания.
20
В конце марта каталонцы начали собираться в поход. Из Малой Азии доходили известия, что турки опять перешли в наступление. Император Андроник Палеолог торопил Рожера де Флора. Командир Каталонской компании не спешил. Он не сомневался, что легко и быстро разобьет турок. Для него важнее было уладить отношения с Михаилом Палеологом. Наверное, не мог забыть и простить, как его не пустили в Пиги. Теперь Михаилу надо будет или снова оскорбить Рожера де Флора, но уже как князя Анатолии, или искупить вину. Сын сокольничего был уверен, что случится последнее. Ему, безродному, надо было унизить соправителя императора, чтобы поверить, что действительно стал кесарем. Жена и теща отговаривали Рожера де Флора, но ему надоело слушать их, отправил в Константинополь на четырех галерах под командованием своего адмирала Феррана де Ахонеса.
Все это рассказал мне Рожер де Слор, когда случайно встретились на улице Галлиполя. В последнее время я был так занят постройкой бригантины, что совсем отдалился от каталонцев. На руссильонце был новый кафтан из серебряной парчи с узорами в виде рыб.
— Послезавтра Рожер с тремя сотнями рыцарей и тысячей пехотинцев отправляется в Адрианополь, где стоит со своей армией император Михаил. Я тоже поеду, — сообщил Рожер де Слор.
— Я бы на твоем месте завтра к вечеру заболел и слег, — посоветовал ему.
