Книга Каталонская компания, страница 4. Автор книги Александр Чернобровкин

Разделитель для чтения книг в онлайн библиотеке

Онлайн книга «Каталонская компания»

Cтраница 4

Ближе к центру дома становились двухэтажными и каменными, с большими дворами, а главную городскую площадь окружали трехэтажные и пять церквей. Четыре были старые, простенькие, а у пятой стены украшены выложенными из красного кирпича крестами, между которыми располагались яркие, сверкающие на солнце, глазурованные, керамические тарелки с ликами святых.

Рынок располагался на следующей площади. Его окружали всего три церкви, все старые, и двухэтажные каменные дома, половина из которых были новые и на первых этажах которых находились лавки. Первым делом я купил кожаную торбу. Затем темно-синий кафтан из тонкой шерстяной материи и с черными роговыми пуговицами, штаны для верховой езды из тонкой кожи, которые я называл лосинами, со штрипками — петлями внизу, чтобы продевать в них ступни, и набор для бритья. Я решил избавиться от растительности на лице. Без бороды и усов стану совсем непохожим на русского князя. У торговца вином, валаха, доверху наполнил опустевшую, серебряную флягу. Вино напоминало понравившуюся мне гуннскую «бычью кровь». У торговки колбасами — жизнерадостной и бойкой молодой женщины, судя по ищущему взгляду, вдовы — купил два кольца свежей кровяной колбасы, а у пожилой булочницы, продававшей свой товар из узкого окошка в стене жилого дома, из которого на улицу вытекал жар и аромат печеного хлеба, — большой пшеничный каравай, еще горячий, со светло-коричневой, хрустящей горбушкой. В будущем такой вкусный хлеб разучатся делать. Я сел на ступеньках ближней церкви, поставив торбу слева от себя, на краю, и отдал должное местным пекарю и колбаснику.

Скорее не столько заметил, сколько почувствовал движение слева от себя. На войне вырабатывается умение мгновенно и бессознательно реагировать на каждое действие противника. В программу уже забито определенное противодействие, выполняешь которое, не думаю. Это и спасает, если программа правильная. Уронив на подол натянутой между раздвинутыми ногами рубахи недоеденный хлеб, левой рукой и прежде, чем кусок соприкоснулся с материей, я хватаю чужую руку, которая залезла в развязанную торбу. Рука тонкая, подростковая. Принадлежит голубоглазому мальчишке лет двенадцати с длинными, спутанными и давно не мытыми светло-русыми волосами, с конопушками на носу, замурзанными впалыми щеками, тонкой длинной шеей и худым телом, облаченным в рваную, грязную и мятую рубаху, подпоясанную бечевкой. Он пытается вырвать руку, шершавую, покрытую цыпками, а потом начинает жалобно скулить:

— Дяденька, отпусти! Я случайно! Я больше не буду!..

— Заткнись, — спокойно говорю ему.

На нас уже смотрят торговцы и покупатели. Они поняли, что случилось. Никто не собирается защищать пацана. Могу наказывать его, как сочту нужным. Если бы он продолжил скулить, я бы разжал руку. Пусть бежит. Все равно скоро ему отрубят эту руку за неумение воровать. Но он замолчал. Только шмыгать носом продолжал.

— Есть хочешь? — спросил его.

Вопрос, конечно, на засыпку. Ответ был короткий:

— Да.

— Садись рядом, — предложил я, отпустив руку.

Воришка секунду раздумывал, не сбежать ли, пока есть возможность? Голод победил осторожность. Мальчишка сел от меня справа, подальше от невезучей торбы. Я дал ему краюху хлеба и большой кусок кровянки. И то, и другое было умолочено за пару минут.

— Когда последний раз ел? — спросил я, чтобы решить, дать еще или нет.

После продолжительного голода может стать плохо от большого количества тяжелой еды.

— Вчера вечером, — ответил он. — Попадья дала молока и хлеба. Она каждый вечер кормит всех, кто приходит к церкви.

Тогда ему можно есть много. Я отломил еще одну краюху хлеба и кусок колбасы от второго круга, дал пацану.

— Родители где? — поинтересовался я.

— Перемерли все во время мора, когда маленький был. С бабкой мы вдвоем жили. В конце зимы и она померла, — рассказал он.

— Как тебя зовут? — спросил я.

— Тегак, — ответил мальчишка.

Имя половецкое. Наверное, из тех половцев, которым удалось закрепиться в Болгарии до нашествия монголов или после смерти Ивана Асеня. Может быть, потомок бойца из отряда Сутовкана.

— Не хочешь поступить ко мне на службу? — предложил я. — Мне оруженосец нужен. Будешь сыт и одет.

Привык я к слугам. Благодаря им, жизнь становится менее суетной и мелочной.

— А ты кто? — спросил Тегак.

— Рыцарь, — ответил я, добавив про себя: «Рыцарь морского образа».

— Рыцари на конях ездят, а ты пешком пришел, — возразил мальчишка.

— Убили моего коня, — придумал я. — Завтра нового куплю.

— У меня отец тоже рыцарем был. Он на коне ездил, — сообщил Тегак.

На коне-то он ездил, только рыцарем вряд ли был. Скорее всего, служил наемником в легкой коннице. Но мальчишку расстраивать не стал. Каждый имеет право на сказочное прошлое.

— А ты научишь меня на мечах биться? — выдвинул Тегак последнее условие.

— И не только на мечах, — заверил я.

Я купил ему новую льняную рубаху, такие же, как себе, лосины со штрипками, кожаную безрукавку, соломенную шляпу и сандалии. На счет обуви у меня были большие сомнения. Подошвы у парня так огрубели, что почти не уступали конским копытам. Сандалии будут ему долго казаться обузой. Все это было уложено в торбу. Сначала надо привести тело в такое же чистое состояние, как одежда.

— Есть в городе термы? — спросил я.

— Ага, — глядя на меня посоловевшими от еды глазами, ответил Тегак. — Вон там, — показал он рукой в южную часть города.

— Показывай дорогу, — сказал я.

Мальчишка закинул торбу на плечо и пошел впереди меня по вымощенной улице. Он, видимо, считал, что все обязаны уступать дорогу рыцарю, поэтому пер напрямую. Как ни странно, прохожие отходили в сторону. Если мой слуга ведет себя так, значит, я действительно важная птица.

Термы были старые, римские. Мне показалось, что они стоят здесь с шестого века, если не дольше. Помещения большие, с высокими потолками. Стены и полы украшены мозаикой с морскими сюжетами: Нептун, русалки, дельфины, чайки, рыбы. Везде были заметны признаки разрушения. Нынешние хозяева явно не хотели вкладываться в ремонт. Наверное, бизнес перестал приносить хорошую прибыль. Конкуренты задавили. В прошлом веке ромеи строили общественные бани меньшего размера, более экономные и доходные, чем римские.

Худой и болтливый цирюльник сбрил мне волосы на голове, бороду и усы. Пока он проделывал это, я узнал последние новости, городские и международные, пытаясь при этом догадаться, кто кого породил: цирюльники журналистов или наоборот? Пришел к выводу, что цирюльники делают что-то полезное, а журналюга даже породить ничего хорошего не способен. В городские новости меня мало интересовали, а в мире случилось землетрясение на Крите, умер правитель Фессалии Константин, турки разбили армию Михаила Палеолога, сына императора Андроника, и захватили почти всю Малую Азию, а сам император заключил мир с венецианцами, предоставив им значительные привилегии. Именно эти привилегии больше всего возмущали цирюльника, как будто он был ромейским или хотя бы болгарским купцом.

Вход
Поиск по сайту
Ищем:
Календарь
Навигация