Это был крепкий широкоплечий невысокий мужчина с непропорционально большой головой и тяжелым подбородком, покрытым многодневной черной щетиной. Длинные густые усы нависали над верхней губой, скрывая ее почти полностью. На голове чалма из темно-красной материи, один конец которой свободно свисал к правому плечу. Поверх красного шелкового халата надета короткая кольчуга из мелких колец. Светло-коричневые сапоги новые, из тонкой кожи, без модной, как у ромеев, так и у турок, вышивки золотыми нитками. Звали командира эмир Халил. На счет того, что он — эмир, у меня были большие сомнения. Скорее всего, сын простого воина, выбившийся в командиры.
Выслушав мое предложение присоединиться к Каталонской компании и условия сотрудничества, он задал резонный вопрос:
— А зачем нам это надо?! Нам и здесь неплохо.
— Затем, что с нами возьмете больше добычи, — ответил я. — В последнем сражении мы, потеряв всего несколько человек, захватили по три коня на каждого и столько оружия и доспехов, сколько вы за всю свою жизнь не наберете.
Грабителем движет жадность, которая насыщается только в одном случае — когда хватает себя за хвост.
— А если вы завтра помиритесь с ромеями? — молвил Халил, хотя по его лицу было видно, что жадность уже сделала свое дело.
— Это вряд ли. Между нами слишком много крови, — сказал я. — Даже если такое случится — каких только чудес не бывает?! — к тому времени мы все будем достаточно богаты, чтобы расстаться с каталонцами и достойно встретить старость.
— Я так и подумал, что ты не латинянин, — произнес турок. — Болгарин?
— Рус, — ответил я.
— Никогда не воевал ни против русов, ни вместе с ними, — сказал он.
— У тебя появилась возможность приобрести такой опыт, — произнес я шутливо.
— Мои воины не привыкли, чтобы ими командовал иноверец, — сообщил Халил, что подразумевало, что командование отрядом отдавать не собирается.
— Не бойся, я не буду заставлять вас есть свинину и пить вино! — пошутил я еще раз и добавил серьезно: — Командовать отрядом будешь ты, но делать только то, что скажу я. Думаю, скоро у нас будет несколько таких отрядов, и я буду осуществлять общее руководство.
— Давай попробуем, — согласился он, — но если что-то будет не так, мы сразу уйдем.
— А как же иначе?! — согласился я. — Было бы неплохо, если бы ты позвал и других командиров. Чем нас будет больше, тем крупнее добычу сможет захватить.
— Я передам им твое приглашение, — пообещал Халил.
То есть, он соглашался подчиняться лично мне, а не каталонцам. Турки доверяли западноевропейцам даже меньше, чем ромеям, потому что не понимали, как можно нарушить клятву ради материальной, а не моральной выгоды. Латинянам было непонятно обратное. Монголы не понимали и не прощали ни то, ни другое, а русские — наоборот. Из-за таких вроде бы ничтожных различий и возникают искры при общении, а от маленькой искры, как известно, время от времени возгорается большой пожар.
26
Турки переправились на европейский берег пролива Дарданеллы за день до того, как вернулись наши шпионы из Адрианополя. Халил отказался жить в Галлиполе. Вместе со своим отрядом разместился юго-западнее города, за нашими спинами. Шпионы принесли неприятное известие. На нас шел Михаил Палеолог с армией около семнадцати тысяч человек. Даже вместе с турками нас было в восемь раз меньше. Поэтому Беренгер Рокафорт опять собрал совещание. На этот раз не всех каталонцев, а только рыцарей, командиров сотен и авторитетных воинов. В итоге в зал набилось около ста пятидесяти человек. Скамей на всех не хватило, поэтому большая часть присутствующих стояла. На помосте за столом расположились командир Каталонской компании, справ от него — казначей Рамон Мунтанер и три рыцаря, слева — я, Халил и два рыцаря. Беренгер Рокафорт обрисовал ситуацию и спросил, какие будут предложения. Вариантов было два — переправится на азиатский берег и заняться там грабежом, если после турок найдем хоть что-нибудь, или дать отпор ромеям. Большая часть каталонцев склонялась ко второму варианту.
— Мы уже один раз отбились от такого же войска, отобьемся и во второй. Городские стены крепкие, а запасов хватит на год, — сказал Рамон Мунтанер.
— На этот раз осаждать будет сам Михаил. Наверняка привезет с собой осадные орудия и новые сделает здесь. Тогда наши стены долго не простоят, — возразил я.
— Предлагаешь трусливо удрать?! — презрительно произнес Беренгер Рокафорт, которому очень хотелось опустить меня.
У меня, действительно, была мысль плюнуть на Каталонскую компанию и перебраться на Пелопоннес. На бригантину сейчас денег не хватало, но на небольшую шхуну наскребу. Потом решил, что в любом случае успею это сделать. Хозяин парома за хорошую плату готов был переправить меня с домочадцами, лошадьми и кибиткой на полуостров Халкидики, от которого было рукой подать до Фессалоники.
— Нет, — ответил я. — Предлагаю выдвинуться навстречу ромеям и ударить по ним на переходе, когда они не ждут нападения.
— Их слишком много, — высказал общую мысль Рамон Мунтанер.
— Нам не обязательно перебить из всех, — сказал я и познакомил их с китайской стратигемой: — Бей в голову, а остальное само развалится.
В таких совещаниях одна красивая фраза может перевесить любые самые разумные доводы. Сказанная мною очень понравилась каталонцам.
— Ударим в голову! — дружно заорали они.
Дальше пошло обсуждение технических деталей. Женщин и детей решили оставить в Галлиполе. Каждый возьмет с собой только оружие и продукты на неделю. Идти будем быстро и почти весь световой день, благо ночи сейчас самые короткие в году. Впереди поскачут альмогавары, в середине пойдет пехота, сзади — я с турками. Это была маленькая месть Беренгера Рокафорта. Он подозревал, что еще одна красивая фраза — и меня выберут командиром Каталонской компании, но не догадывался, что мне такая большая честь ни к чему.
В путь отправились на рассвете после общей молитвы. Пехотинцы захватили по одной лошади на два-три человека, чтобы везти на них припасы, оружие и доспехи. Многие теперь имели дорогие кольчуги, бригандины, шлемы. Кое-кто перешел из пехоты во всадники, хотя сражаться верхом не умели. Зато смотрелись красиво. Позолоченные доспехи сияли на солнце. Можно подумать, что это движется отряд баронов, а не простые солдаты.
На третий день в сумерках мы встали лагерем у подножья горы неподалеку от города Апры. Я был уверен, что альмогавары высылают вперед конные разъезды, ведут разведку. Каково же было мое удивление, когда с наступлением темноты Беренгер Рокафорт срочно собрал совет и сообщил, что с той стороны горы расположилось ромейское войско. Узнали об этом по множеству костров. К счастью, кто-то поднялся на гору, чтобы посмотреть, далеко ли город. Встреча могла оказаться неожиданной для обеих армий. О чем я и сказал, добавив кое-какие соображения о том, для чего нужна разведка и как она ведется.
