В воротах меня встретил хозяин — пожилой ромей с загорелой лысиной и седой бородой, одетый в красную шелковую рубаху и черные штаны. Лицо было заспанное. Мы помешали ему досмотреть сладкие сны. Согнувшись в низком поклоне, он залепетал раболепно:
— Не убивайте нас! Забирайте всё, только не убивайте!
Двор был широкий, с небольшим фонтаном, который действовал. Вода лилась изо рта большой рыбы, вставшей на широкий хвост. Левое и правое крыло дома были короче средней части, в них на первом этаже располагались хозяйственные помещения, а вдоль второго шла галерея на мраморных светло-кремовых колонах диаметром всего сантиметров двадцать-двадцать пять. У средней части дома галерея была в полтора раза шире. Под ней располагалась приподнятая терраса, на которой стояли длинный мраморный стол, семь мраморных лежанок для поглощения пищи по-римски, лежа, и несколько деревянных стульев с обтянутыми кожей сиденьями. Возле двери в дом стояли члены семьи — жена примерно такого же возраста, что и хозяин, их сын или зять лет тридцати пяти, невестка или дочь, которая выглядела старше мужа, и пятеро детей в возрасте от трех лет и до пятнадцати, причем между самым младшим ребенком, мальчиком, и предпоследним, девочкой, разрыв был лет в семь-восемь.
— Забери все ценное и уведи их отсюда, — приказал я Тегаку.
По условиям контракта мы не имели права продавать в рабство новых подданных герцога Афинского, но и смотреть на их кислые рожи у меня не было желания. Я привязал коня к перилам террасы, зашел в дом. В нем было намного прохладнее, чем на улице. Мое тело сразу покрылось капельками пота. На первом этаже была просторная гостиная, стены которой украшала роспись с довольно фривольным изображением похищения сабинянок. Видимо, хозяин дома считал себя стопроцентным ромеем, хотя, скорее всего, был этническим греком. Здесь тоже стоял стол, лежанки и стулья, но вдоль стен еще и поставцы с посудой. На самом дальнем от двери стояла золотая и серебряная, ближе — бронзовая, еще ближе — медная, а совсем рядом — с глиняной и деревянной. На втором этаже были три просторные спальни. В правом крыле — еще одна, а в левом — две комнатенки для слуг. В одной жила пожилая семейная пара, а в другой молодой парень и три молодые женщины. Неплохо он устроился. Я приказал им заняться моим конем, потом встретить кибитку с Александром-младшим и поваром Афанасием. Первого уложить спать, а второму помочь приготовить ужин. И не перепутать.
После чего разделся и улегся на смятую, широкую, хозяйскую постель. Подумал, что Ясмин первым делом перестелила бы ее. Никак не привыкну, что ее уже нет. Не знаю, как Хания объяснила смерть матери сыну, но он перестал спрашивать, где мама. Дети счастливее взрослых, потому что умеют быстро забывать.
42
Такой быстрый захват Фарсала оказался неожиданностью не только для фессалийцев, но и для Готье де Бриенна, герцога Афинского. Нам пришлось ждать три недели, пока от него не прибыла новая администрация города и гарнизон, которым мы и передали власть. Сами же двинулись на юго-восток, к городу Алмир, расположенному на берегу Эгейского моря. Совсем недавно этот город разграбил инфант Фернандо, за что и поплатился. С тез пор Алмир лишился протектората герцога Афинского. По идее с этого города мы и должны были начать военные действия, а не с расположенного дальше от нашего зимовья и вдали от моря Фарсала. Только вот мой венецианский компаньон Лоренцо Ардисонио начинал навигацию только после весеннего равноденствия. Теперь он должен был ждать меня возле Алмира. Я вез для него на десяти арбах, запряженных волами, часть добычи, захваченной в Фарсале и окрестностях.
Город Алмир ни в какое сравнение не шел с предыдущей нашей жертвой. И по размеру меньше, и укреплен слабее. Разве что башни были круглые, лучше выдерживающие обстрел осадных орудий. Падение Фарсала избавило алмирчан от иллюзий, поэтому на подходе нас встретила делегация переговорщиков. Они без колебаний согласились перейти под власть герцога Афинского и, поторговавшись, выплатить нам семь с половиной тысяч золотых перперов за то, что мы не будем входить в город и грабить окрестности. На счет грабежа окрестностей я их сразу предупредил, что такое в принципе невозможно. Посоветовал переждать за городскими стенами, пока мы не уйдем.
Задержались возле Алмиры на две недели. Опять ждали людей Готье де Бриенна, чтобы передать им город. Герцог Афинский явно недооценивал нас. Еще с гонцом, отвезшим мое сообщение о взятии Фарсала, я предупредил Готье де Бриенна, чтобы сразу прислал гарнизон и наместника и для Алмиры. Мне не поверили. В итоге Каталонская компания отдыхала, а деньги нам шли. Точнее, аванс мы уже отработали, так что при желании могли разорвать контракт. Впрочем, делать это никто не собирался. Приятно было грабить да еще и получать за это высокую плату.
У патрона Лоренцо Ардисонио была новая торговая галера, большая и широкая, сорокавосьмивесельная, полезной грузоподъемностью тонн сто пятьдесят. Банки располагались перпендикулярно к куршее. На каждой сидело по три гребцы, которые работали одним длинным и тяжелым веслом, выкрашенным в темно-красный цвет, а лопасть — в синий. Две мачты с латинскими парусами тоже были темно-красные. Корпус черный, выпачканный какой-то вонючей гадостью на основе битума, вроде бы, которая должна предохранять от гниения и червей-древоточцев. На корме, по моему совету, была сооружена стационарная надстройка, частично нависающая над водой, с рулевой рубкой и каютой патрона. Руль, тоже по моему совету, сделали с прямым, а не изогнутым баллером, какие практикуют на венецианских судах. Изогнутый баллер требует приложения больших усилий для поворота пера руля и чаще ломается. Не знаю, почему венецианцам не нравится прямой баллер. Разве что не так красив. По мне, судно — не женщина, в нем практичность важнее красоты.
— Представляешь, мне ее сделали в Венеции всего за две недели! — похвастался Лоренцо Ардисонио. — Там в Арсенале заранее заготовлены части судов. Говоришь им, что тебе надо, платишь — и быстро получаешь готовое судно. На Крите так пока не умеют! — с сожалением закончил он.
— Перебрался бы в Венецию, — посоветовал я.
— Есть у меня такая мысль. Только вот в Венеции надо быть патрицием, а в Совете засели одни Фоскарини, Моразини и Конарини. Чужому между ними не протиснуться! — пожаловался Лоренцо Ардисонио. — На Крите мой род имеет сильные позиции, помогаем друг другу.
— Если станешь очень богатым, сами тебя пригласят, — подсказал я ему.
— На это и надеюсь! — воскликнул патрон. — Если и дальше будем также успешно сотрудничать… — Он не закончил, побоявшись, наверное, сглазить.
За два дня его судно было нагружено доверху трофеями, захваченными в Фарсале. Не только моей долей, но и каталонцы с турками продали ему много чего. Я посоветовал своим бойцам не отдавать все за бесценок купцам в Фарсале, пообещал, что в Алмире получат больше. Так и получилось. Кстати, среди купцов, скупавших у нас добычу, был и ларисский. Патриотизм в Средние века еще не стал прибежищем негодяев.
Лоренцо Ардисонио успел сделать ходку и погрузиться во второй раз, когда прибыли люди Готье де Бриенна. Я договорился с патроном, где он должен ждать меня в следующий раз. Нам еще долго воевать. Контракт с герцогом Афинским заключен на восемь месяцев, до наступления холодов, или до окончания боевых действий, что произойдет в случае захвата всего княжества.
