— Я очень-очень-очень зла!
И вот только тогда до присутствующих дошел масштаб трагедии, заглянувшей к ним на огонек. Но если грозные бойцы загадочного фронта и дрогнули, то только внутренне. Внешне на их лицах не отразилось ни тени страха.
— Перерыв? — уточнил кто-то, оглядываясь на командира.
— Да. Встретимся через час, — кивнул Север, пристально оглядел меня и исправился. — Полтора.
Воякам дважды повторять не пришлось. Их словно ветром сдуло.
— Противозачаточная клубника? — вкрадчиво уточнила я, кидая на стол дары.
— Я все объясню, — заверил герой моих эротических кошмаров, отталкиваясь руками от столешницы и подходя ближе.
— Очень на это рассчитываю, — заявила в ответ, скрещивая руки на груди.
Север расстегнул и снял военную куртку, быстро закатал рукава рубашки, демонстрируя мускулистые руки и в целом весь рельеф, который легко угадывался через ткань.
— Тесса, что ты знаешь о силе некромантов?
— Как выяснилось, настолько мало, что готова сесть и выслушать и только потом начать швыряться в тебя предметами.
Собеседник запустил пальцы в волосы, пожалуй, самого редкого оттенка на земле и вздохнул.
— Некроманты способны не только поднимать мертвых. Сильнейшие из нас умеют влиять на сны или врываться в них.
Ой, что-то мне поплохело от догадки.
— Сны?..
— Сон — это состояние, противоположное бодрствованию. Кратковременная репетиция смерти, присущая всему живому. — Север улыбнулся. — И некроманты правят этим состоянием.
Север приблизился и крепко сжал мои дрожащие руки. Чтоб не сбежала, наверное. Надо отметить — очень предусмотрительно с его стороны.
— В тот вечер, в Едритовых подпорах, — чуть тише и в разы мягче заговорил он, — когда в мои руки свалилось самое очаровательное создание на материке, я впервые не смог сдержать свое желание. Дар словно с цепи сорвался. Из-за алкоголя твое сознание оказалось полностью беззащитным перед моим вторжением. И я пришел и похитил эту прекрасную незнакомку на пару часов
Он наклонился и возбуждающе-хрипло шепнул на ушко:
— Извинений не жди. Мне все понравилось.
Чувствуя себя наивным ягненком в обществе матерого волка, я вырвалась и отпрыгнула на безопасное расстояние.
— Так значит… той ночью… И на столе?.. И я правда сделала… А ты потом… И все это… было! — слова в упор отказывались складываться в согласованные предложения.
Я зажмурилась, больше всего на свете мечтая превратиться в холмик пепла с табличкой «сгорела от стыда», и фактически взвыла:
— О, не-е-ет!
— О, да-а-а… — протянул очень довольный мужчина.
Пришлось открывать глаза и посылать в улыбающегося некроманта сердитый взгляд.
Увы, но Север не впечатлился и все последующие десять минут с непрошибаемым спокойствием наблюдал за тем, как мы с отрицаемым междометием проходим все пять стадий принятия проблемы.
Отрицание:
— Не-не-не-не-не!
Я заметалась по палатке, тряся головой аки болванчик.
Гнев:
— Нет!!! Нет, нет и ещё раз нет!
Замерла, скинула пальто и, полная решительности поколотить ближнего своего, сжала кулаки.
Торг:
— Север, а давай я сейчас выйду из палатки, и мы притворимся, что той ночи не было?
Складываю руки в умоляющем жесте и с надеждой смотрю в серые глаза, блеснувшие в ответ на мое, между прочим, крайне здравое предложение упрямством и капельку яростью.
Депрессия:
— Не-е-е-е-ет!
Чувствуя подступающие слезы, я закрыла руками лицо и застонала.
Принятие:
— И все равно нет! Слышишь?! — рычала я, пряча заплаканные глаза на груди заключившего меня в крепкие объятья воина.
— Тесса.
Север дождался паузы между моими жалобными всхлипами, мягко поднял за подбородок, заставляя посмотреть на него.
— Я не жалею о той ночи и отдал бы многое, чтобы услышать, как ты стонешь в реальности.
Объятья перестали быть утешительными и начали переходить в провокационно-изучательные. Одна рука скользнула вниз и собственнически облапала… то самое облапала! И пока я отвлекалась на то, чтобы стряхнуть кое-что лишнее со своей пятой точки, другая поползла по позвоночнику вверх, сжала волосы на затылке и потянула.
Я откинулась назад, подставляя беззащитную шею для быстрых поцелуев и горячего шепота:
— Тесса, я постоянно вспоминаю, как ты стонешь. Как дрожишь от оргазмов. Я… — Он заглянул мне в глаза. — Тесса, я пропал.
И в потемневших глазах появился нескрываемый восторг и нежность. И это была та особая нежность, после которой чувствуешь себя великой драгоценностью этого мира.
— Ой, врешь ты все! — сама не знаю, зачем улыбнулась и потянулась за поцелуем.
ГЛАВА 21. Страсть и ее последствия
А дальше… Дальше произошло то, о чем сложно вспоминать без жгучего румянца на щеках, ибо Север принялся за доказательство теоремы «любви все плоскости покорны».
— Моя красавица… умница… моя Тесса… — шептали его губы, вводя меня в самый настоящий транс удовольствия.
Одним мягким толчком Север перевернул мой мир в горизонтальную плоскость, уложив спиной на стол, и принялся штурмовать завязки на штанах. Одежда, которой и так было не шибко много — штаны, топ, пальто и шляпка, которая улетела в неизвестном направлении одной из первых, — протестующе затрещала по швам.
— Эй! — возмущенно приподняла я полную сладкого дурмана голову и тут же со стоном откинула назад.
Ой, я же совсем забыла рассказать вам про военный шатер!
Это только снаружи он был черным. Внутренний же слой состоял из серебристого материала с таким числом магических плетений, что собьет со счету ростовщика и поставит в тупик даже самого опытного бухгалтера.
— М-м-м… — жалобно застонала я, реагируя на провокационные поцелуи, начавшиеся на внутренней стороне бедра и спустившиеся вниз, чтобы полностью взять власть над моим телом в свои губы.
Да-да, губы. Правда, там еще и язык помогал. Да как помогал!
Но вернемся к основной мысли — к описанию штабной палатки!
У сердца военного лагеря имелись четыре стены, большой круглый купол в качестве крыши, который поддерживался большим столбом. Стол, на котором меня подвергали изощренным пыткам, занимал левую часть, с правой стороны на крюках самой необычной треноги висели факсимиле карт.
— Север!
Тело выгнулось и сладко задрожало, сдаваясь на милость улыбающегося победителя. Последний же решил не ограничиваться достигнутым, легко поднял покорную женщину, прижал к своей разгоряченной груди и куда-то понес, не забывая целовать, исследовать и сжимать.
