Еще одна дверь вела в ванную. Множество зеркал отразили мое
изумленное лицо: такого видеть мне еще не приходилось. Огромная круглая ванна,
больше похожая на бассейн, душ, белый пушистый ковер на полу, стены, отделанные
зеркалами с позолотой и мрамором. Не удержавшись, я покачала головой. Может,
стоит залезть в ванну перед тем, как покинуть дом, если уж такое счастье
привалило? Ухмыляясь, я вернулась в комнату. Задержалась перед туалетным
столиком — косметики килограмм десять, не меньше. Очень дорогая тюрьма, но
все-таки тюрьма. Полина сбежала отсюда, и я не могла ее осуждать за это, хотя
встреча с Алексеем Петровичем далась мне нелегко, сама я вряд ли была бы
способна бросить человека в его положении. Впрочем, не удивлюсь, если у нее
имелась веская причина сделать это. Я знала Полину только со слов Кирилла
Сергеевича, ничего в комнате не указывало на особенности ее характера, так что
я скорее всего покину этот мрачный дом, так и не узнав разгадки. Что меня,
честно говоря, не очень огорчит, хоть я от природы и любопытна, но уж больно
здесь жутковато…
Я села в кресло напротив огромного телевизора «Сони»,
включила его, но тут же вновь нажала кнопку пульта, с усмешкой подумав, что
телевизор здесь выглядит инородным телом. Сложив на груди руки и прикрыв глаза,
я ждала, когда за мной явится Иван и я покину эту комфортабельную тюрьму.
Примерно через час дверь без стука открылась, и вошел Кирилл
Сергеевич. Я с удивлением посмотрела на него: первоначальный план визита не
предполагал.
Кирилл должен был получить свои деньги и отбыть восвояси, а
Иван вывести меня незаметно черным ходом.
— Что-нибудь случилось? — спросила я, торопливо
поднимаясь ему навстречу.
— Все в порядке. Вы были бесподобны. Признаться, я
очень волновался… как оказалось, зря.
— Тогда почему вы здесь? — Я вдруг испугалась,
точно Кирилл Сергеевич был вестником несчастья. — Вы получили деньги?
— Видите ли…
— Вы получили деньги? — резко перебила я,
вцепившись рукой в спинку кресла.
— Нет, — спокойно ответил он. — Пока нет. Для
этого необходимо время.
Прошу вас, сядьте.
— Ничего не желаю слушать. — Я облизнула губы,
пытаясь справиться со страхом и раздражением, вздохнула и продолжила:
— Почему вы ничего не сказали мне о том, что он
инвалид?
— А что бы это изменило? — поднял брови Кирилл
Сергеевич.
— Что значит «изменило»? — разозлилась я. —
Мне отвратительна мысль о том, что…
— Разумеется, — он усмехнулся, а потом, по
обыкновению, хихикнул, надо сказать вышло довольно подло. — Вы готовы
облапошить здорового человека, а инвалида вам совесть не позволяет.
— Моя совесть — моя забота, — огрызнулась я: он
был прав, и это буквально доводило до бешенства. — Но предупредить вы были
обязаны.
— Извините, — ответил он миролюбиво. — Ваш
муж… то есть муж Полины, инвалид, уже несколько месяцев он не в состоянии
передвигаться без посторонней помощи. Это одна из причин, почему Полина
покинула его.
— А другие причины?
— Какая разница? — пожал Кирилл плечами, прошелся
по комнате и вдруг спросил:
— Вам здесь нравится?
— Разумеется, нет.
— В самом деле? — Он вроде бы удивился. —
Почему «разумеется»?
— Потому что это не дом, а склеп какой-то. А комната
здорово смахивает на тюрьму.
— Очень жаль, — он искренне огорчился, —
потому что вам придется пожить здесь некоторое время. Впрочем, вы можете
переделать ее по своему усмотрению, сменить мебель…
— Что? — пролепетала я. — Что вы сказали?
— Я сказал, вы можете сменить мебель или подобрать для
себя другое помещение…
— Не валяйте дурака, что вы сказали? Мне придется
пожить здесь?
— Да. Некоторое время.
— Послушайте, вы спятили, — теряя твердость,
залепетала я. — В конце концов, мы так не договаривались.
— Кое-что изменилось. Вам придется провести здесь
неделю-другую.
— Вы точно спятили, — опускаясь в кресло, пробормотала
я.
— Нет, я не спятил. И, честно говоря, не понимаю,
почему вы так убиваетесь. Рассматривайте это как небольшой отдых в пансионате.
— Идите к черту, — твердо заявила я, встала и
направилась к двери. — Я ухожу. — Я толкнула дверь и увидела Ивана.
Он стоял, сунув руки в карманы замшевой куртки, и исподлобья наблюдал за
мной. — Отлично, — я засмеялась. — Вы намерены держать меня
здесь силой? По-моему, не очень удачная идея. В конце концов, я просто расскажу
о вашей милой шутке своему… супругу. В этом случае вы сможете получить свои
деньги?
— Боюсь, что не могу вам этого позволить, —
вкрадчиво заметил Кирилл Сергеевич.
В то же мгновение Иван ухватил меня за волосы и ударил
коленом в живот, я охнула, согнувшись пополам, а он втащил меня, точно мешок, в
комнату и закрыл дверь. Я пыталась отдышаться, а Кирилл Сергеевич неторопливо
подошел, наклонился к моему лицу и сказал:
— Кажется, вы еще ничего не поняли, Наташенька. Так
вот: либо вы делаете то, что вам говорят, либо… либо вы покинете этот дом
вперед ногами. Знаете, какой-нибудь несчастный случай: падение с лестницы,
например. Лестницы здесь такие, что вполне можно сломать шею. Вы не находите?
— Нахожу, — усмехнулась я, вглядывалась в его
физиономию и диву давалась, как я могла находить ее приятной. — И мой вам
совет: смотрите сами не свалитесь, ваша шея вряд ли крепче моей.
Кирилл засмеялся, а его помощник отвесил мне пинка. Я
потихоньку заскулила, а когда Иван удовлетворенно расслабился, резко
приподнялась и двинула ему локтем в известное место. Он скрючился и взвыл,
причем гораздо красочнее, чем я минуту назад. Я встала с пола и предупредила:
— Еще раз до меня дотронешься, ублюдок, — проломлю
тебе голову. Коридоры здесь темные, и проделать это будет нетрудно: выслежу и
убью.
— Браво, — сказал Кирилл, глядя на меня с заметным
удовольствием, впрочем, может быть, удовольствие он симулировал в ему одному
ведомых целях.
Иван, перестав поскуливать, выпрямился и теперь ждал, с
вожделением взирая на хозяина: разрешат ему свернуть мне шею или придется
подождать.
