— Выйди, — приказал Кирилл Сергеевич, и тот
покинул комнату с крайней неохотой. — Признаюсь, вы меня удивили, —
продолжил он, удобно расположившись в кресле. — Оказывается, я кое-что не
разглядел в вас… Что ж, давайте поговорим начистоту. Мне неловко повторять свои
угрозы по поводу тюрьмы и прочего, хочу только заверить, что все чрезвычайно
серьезно, это во-первых, а во-вторых, дело, из-за которого вы здесь находитесь,
для меня исключительно важно, говоря проще, я могу получить большие деньги, а
это весьма серьезный аргумент, как вы понимаете. Поэтому предупреждаю: при
малейшей попытке навредить мне вы покинете это свет, как говорится, в самом
расцвете жизненных сил. Я противник радикальных мер, но колебаться не стану и
секунды. Все ясно?
— Более или менее, — усмехнулась я. — Идея с
лестницей выглядит неплохо, только вряд ли моя ранняя кончина придется по душе
моему мужу, особенно если я оставлю подробное письмо на случай неожиданной
смерти.
— Оставляйте что угодно, — захихикал
Кирилл. — Если я лишусь денег, вряд ли это взволнует меня особенно сильно.
Ваш супруг скорее всего отправится вслед за вами. Безутешный вдовец кончает
жизнь самоубийством на трупе любимой жены — такое случается, верно?
В продолжение этой речи я вглядывалась в его лицо и
вынуждена была признать, что этот загадочный Кирилл скорее всего не блефует и
обещание сдержит.
— Может быть, вы все-таки объясните, с какой стати я
должна остаться? — подумав немного, проворчала я.
— Не забивайте себе голову. Чем меньше вы знаете, тем мне
спокойнее, и поверьте: вам тоже.
— Хотите обобрать инвалида? — хмыкнула я, надеясь,
что он разозлится и это развяжет ему язык.
— У вас сложилось искаженное представление о вашем, с
позволения сказать, муже. Он далеко не так беспомощен, как вам показалось.
— Кто он?
— Вы уже задавали этот вопрос. Очень богатый человек,
из-за болезни отошедший от дел, сейчас в основном зарабатывает консультациями,
поэтому появление гостей в доме не должно удивлять. Это все, что вам необходимо
знать.
— Когда я смогу покинуть этот дом?
— И об этом мы уже говорили: неделя-другая, и вы
свободны как ветер.
Причем, проявляя добрую волю, в накладе не останетесь.
Скажем, пятьдесят тысяч премии вас устроят? Долларов, разумеется.
Кажется, рот у меня непроизвольно открылся, а под ложечкой
тоскливо засосало: во что, черт возьми, я умудрилась вляпаться?
Я потерла переносицу и спросила, стараясь создать у Кирилла
впечатление, что обещанная премия произвела нужный эффект и теперь я просто
забочусь о том, чтобы исполнить свою роль без сучка и задоринки:
— Две недели — очень большой срок, вполне достаточно
для того, чтобы мой предполагаемый муж смог заподозрить неладное. Я из-за двух
часов здорово волновалась, а тут две недели…
— Вам совершенно необязательно видеться часто. Полина
всячески избегала своего мужа. Разве что иногда поужинаете с ним, не более
того. В случае чего сделайте вид, что у вас плохое настроение и вы не желаете
разговаривать. Должен сказать, сегодня в библиотеке вы вели себя превосходно.
Уверен, несколько дней вы продержитесь.
— А если после ужина он попросит меня остаться? —
усмехнулась я. — Имейте в виду: в этом случае ваших пятидесяти тысяч явно
недостаточно.
— Исключено, — покачал головой Кирилл. — Он
инвалид, сексуальных домогательств вам нечего опасаться, Да и Полина весьма
небрежно относилась к своим супружеским обязанностям, так что, если вы пошлете
его к черту, ручаюсь, Алексей нисколько не удивится.
— А проживая здесь, Полина постоянно сидела
взаперти? — задала я очередной вопрос.
— Нет, конечно…
— Тогда ее подруги, знакомые…
— Ее мало кто навещал, у нее, знаете ли, был паскудный
характер. — Кирилл хохотнул, а я вновь насторожилась при слове «был».
Почувствовав это, он поправился:
— Не думаю, что она изменилась за несколько месяцев… В
общем, близких друзей у нее нет. Возможно, кто-то позвонит по телефону, от
встреч придется отказаться, это в самом деле опасно. Уверен, вы сможете
поддержать разговор и придумать причину своего нежелания встречаться с этим
человеком.
Надеюсь, больше вопросов нет?
Он поднялся. Вопросов было множество, но стало ясно,
отвечать на них мне придется самой. Что ж… Однако кое-что выяснить надо сейчас.
— Я могу покидать комнату?
— Разумеется.
— Я могу выходить из дома?
— Старайтесь не злоупотреблять этим. И, естественно,
вас будут сопровождать.
— Вы будете жить в доме?
— Да, — помедлив, видно, пытаясь понять, куда это
я клоню, ответил он, а я удовлетворенно кивнула.
— Договорились. Я помогаю вам и получаю свои пятьдесят
тысяч. И еще…
Скажите Ивану, чтобы не торчал у меня за спиной, это здорово
действует на нервы.
Кирилл уже открыл дверь, взглянул на часы и напомнил:
— Через час вас пригласят обедать, думаю приглашение
следует принять.
Он вышел и осторожно прикрыл за собой дверь, а я осталась
сидеть в кресле, пялясь на ковер под ногами и пытаясь отгадать, что за игру
затеял Кирилл Сергеевич. Очень скоро мне стало ясно: с тем количеством знаний и
наблюдений, что я имею на сегодня, это бесполезное занятие.
— Что ж, — вслух сказала я, чтобы себя
подбодрить. — Займись сбором информации.
Через сорок пять минут, в продолжение которых я по-прежнему
сидела в кресле, меня позвали обедать: в дверь постучали, я ответила «да» и
увидела на пороге молодого человека, одетого в темный костюм.
— Алексей Петрович просил вас спуститься в
столовую, — по-женски высоким голосом сказал он и посмотрел выжидающе.
— Сейчас иду, — кивнула я и пошла в гардеробную
переодеваться. По моим представлениям, богатая женщина вряд ли появится за
столом в том же костюме, в котором проделала длительный путь. Я выбрала
темно-синее платье (оно было чуть-чуть великовато в талии) и черные туфли,
вновь обратив внимание на то, что обувь совершенно новая, а самое главное —
моего размера. Впрочем, чему тут особенно удивляться: у миллионов людей в мире
тридцать шестой размер обуви, почему бы и Полине не иметь такой же?
