— Не драматизируй, ради бога. И уж если говорить
начистоту, речь идет о наших жизнях. Твоей и моей. Это просто счастье, что мы
ее нашли.
— Да, — вздохнул Алексей Петрович и добавил:
— Моя жена настоящая красавица. Ты не находишь?
— Нахожу. Ко всему прочему, она умная женщина, к
сожалению. Но, к счастью, она корыстна, как все женщины в этом мире.
— К сожалению, Кирилл, к сожалению, — засмеялся
Алексей Петрович, а мне пришлось срочно отлепиться от двери, потому что на
улице истошно залаял доберман. Я мысленно пожелала ему сдохнуть и на цыпочках
бросилась в конец коридора, отчетливо различив шаги человека, направляющегося к
двери: как видно, Кирилл Сергеевич решил выглянуть во двор и посмотреть, чего
понадобилось собачке, а окна его комнаты выходили в сад.
На первом этаже я вновь столкнулась с Андреем. Он сурово
нахмурился, а потом и вовсе отвернулся, делая вид, что меня не заметил. Я
поднялась в свою комнату и рухнула на постель. Несмотря на очередную разведку,
в голове моей мало что прояснилось. К примеру, подслушанный мною разговор
запутал все еще больше. Разговаривали они как друзья и компаньоны, однако
Кирилл Сергеевич — актер искусный, и я определить не берусь, когда он лжет, а
когда говорит правду. Речь идет о каком-то деле (чрезвычайно серьезном, от
успеха которого зависит жизнь обоих). Если Алексей Петрович смертельно болен,
как пытался уверить меня Кирилл Сергеевич, беспокоиться о делах довольно глупо,
хотя, с другой стороны, о своей болезни он может и не знать… Как не знает, если
сам мне сказал: «Недолго осталось»? А завещание на мое имя? То есть на имя
жены?
Если все так, как он говорил, поступки Кирилла понятны: он
ждет смерти хозяина, я вместо Полины получаю деньги и отдаю их ему (шантажируя
меня, добиться этого будет нетрудно). Черт, о каком же наследстве идет речь,
если он посулил мне пятьдесят тысяч? Все вроде бы складно, кроме одного:
настоящая Полина, узнав о смерти мужа, скоренько здесь появится, и Кирилл
Сергеевич не получит ни гроша.
Или он надеется и ее шантажировать?
Я ворочалась с боку на бок, дважды вставала и принималась
бродить по комнате, но толку от этого не было.
Утро наступило слишком быстро и вновь началось собачьим
лаем. Половину ночи я занималась шпионской деятельностью, а вторую половину
понапрасну напрягала свои извилины, и подниматься в восемь утра мне совершенно
не хотелось. Но если я буду спать как убитая до полудня, Кирилл, пожалуй,
заподозрит неладное. До девяти я провалялась в постели, а потом отправилась в
ванную. Не успела я принять душ, как услышала стук в дверь, торопливо накинула
халат и пошла открывать. На пороге стоял Кирилл Сергеевич.
— Вы уже встали? — спросил без улыбки.
— Как видите, — ответила я. Он прошел в комнату,
положил на стол паспорт, посмотрел озабоченно и вдруг сказал:
— Какие у вас планы на сегодня?
— Никаких, — усмехнулась я.
— Пожалуйста, в первой половине дня оставайтесь в доме.
Он развернулся на пятках и не спеша покинул комнату, печатая
шаг, точно Командор.
— Осточертели мне ваши азиатские хитрости, —
покачала я головой и взяла со стола паспорт, фотография та же, что и на
водительском удостоверении.
Вглядываясь в лицо женщины, я вновь подумала с трепетом:
неужели люди могут быть так похожи? — Такое только в сериалах
бывает, — пожала я плечами и продолжила изучение паспорта. Прописка по
улице Бабеля, дом пятьдесят два, квартира шесть. Следует заглянуть туда. Шесть
лет назад, двадцать восьмого сентября заключен брак с гражданином Басмановым
Алексеем Петровичем. Больше ничего интересного. Я прошлась по комнате,
насвистывая, постояла возле окна, а потом вернулась в ванную. Где-то через час
вновь постучали, и ко мне заглянул Сергей.
— Алексей Петрович спрашивает: вы завтракать спуститесь
или вам сюда принести?
— Спущусь, — ответила я. Дождалась, когда за ним
закроется дверь, взяла тапку в правую руку, левую с удобствами устроила на
спинке кресла и изо всех сил ударила по ней резиновой подошвой, причем трижды.
Боль была такая, что впору взвыть, но я этого делать не стала, более того, даже
порадовалась, потому что теперь красочный синяк мне обеспечен. Через полчаса,
надев легкое платье с короткими рукавами, я была в столовой.
— Что тебя задержало? — поздоровавшись, спросил
Алексей Петрович. — Мы уже хотели начать без тебя.
— Я упала, — хмуро пояснила я. — Боюсь, что
вывихнула руку. Болит страшно.
Оба как по команде уставились на мою руку, а потом
переглянулись.
— Очень болит? — с беспокойством спросил Алексей
Петрович. — Надо вызвать врача. Вдруг перелом? — Тут он даже
побледнел, так его напугало мое возможное увечье.
— Какого черта ты ведешь себя так, точно я свернула
шею? — возвысила я голос. — Я давно не ребенок и сама в состоянии
решить, стоит обращаться к врачу или нет.
— И все же я бы вызвал врача. Пусть посмотрит.
— Я думаю, Алексей Петрович прав, — встрял Кирилл,
косясь на мою руку. — Со здоровьем шутить не следует. Если вы не
возражаете, я позвоню врачу сразу после завтрака.
— Звоните, — отмахнулась я. — Это
обыкновенный синяк, через день-два пройдет. Сейчас я с трудом шевелю рукой, что
вполне понятно. Нравится раздувать слона из мухи — отправьте меня в реанимацию.
За завтраком, я искусно управлялась одной рукой, левая
лежала на столе без движения. Могу поклясться, это вызвало в обоих мужчинах
нечто близкое к панике.
— К врачу все же стоит обратиться, — не выдержал
Кирилл и чуть ли не бегом припустил к телефону.
Врач появился в доме в рекордно короткие сроки. Осмотрел мою
руку, констатировал ушиб и рекомендовал то, что обычно рекомендуют врачи в
таких случаях.
— Перелома нет? — переспросил Кирилл Сергеевич и
не смог скрыть вздоха облегчения, услышав:
— Ушиб, и ничего более.
Такая забота едва не вызвала у меня слезы умиления. Приятно
знать, что Кириллу я необходима здоровой, только вот для чего? Алексею
Петровичу диагноз врача был передан немедленно, и он тоже порадовался.
— Тебе надо отдохнуть пару дней, — ласково сказал
он, ухватив меня за здоровую руку. — Может быть, стоит полежать в постели?
— У меня что, грипп? — удивилась я и присмотрелась
к «мужу» получше.
Последние несколько часов он интересовал меня даже больше,
чем Кирилл.
