Кирилл нажал кнопку «фон» на телефоне, и теперь наш разговор
был хорошо слышен всем присутствующим. Алексей Петрович смертельно побледнел и
сидел не дыша, а Кирилл торопливо писал что-то на листе бумаги.
— Рад тебя слышать, — сказал мужчина.
— В самом деле? — Я усмехнулась.
— Само собой. Почему нет? Как дела?
— Нормально. А у тебя?
— Более или менее. — Он засмеялся. — Через
пару дней появлюсь в городе.
Надеюсь, ты будешь счастлива меня увидеть. — Он опять
хохотнул, а я торопливо считывала с листа написанное Кириллом.
— И не надейся. Могу послать тебя к черту прямо сейчас.
— Да брось ты. — Опять смешок. — Мы же
друзья. И тебе совершенно не за что на меня злиться.
— Это ты так думаешь. А у меня свое мнение, но все
равно я рада, что ты вернулся.
— Еще бы… А я-то как рад. — Теперь в голосе
откровенная издевка. — Ладно, беби, готовь торжественную встречу. — И
не простившись, он бросил трубку.
В комнате стояла тишина наподобие могильной, тут я обратила
внимание еще на две вещи: Алексей Петрович явно был близок к обмороку, а по
лицу всегда сдержанного Кирилла ручьями стекал пот.
— Кто это был? — спросила я тоном, не допускающим
ответа «неважно» и прочего в том же духе.
— Ваш любовник, — хрипло ответил Алексей Петрович
— Надеюсь, он понял, что между вами все кончено…
Потрясающе, мало мне «мужа», оказывается, у меня еще есть
любовник, к тому же такой, которого эти двое смертельно боятся.
Вернувшись к себе, я попыталась привести мысли в порядок. В
стройную версию, которая появилась после посещения старика, не вписывался
телефонный звонок и еще… Полина. Пройдясь по комнате и заставив свою память
напрячься, я вспомнила имя художника, написавшего ее портрет: А. Морозов. Если
мне повезет и он из этого города, я смогу кое-что узнать о женщине на портрете.
Вот этим и попытаемся заняться завтра.
Однако утренний визит Кирилла, ставший уже привычным,
нарушил мои планы.
Полночи я гадала, можно ли фразу Алексея Петровича «Это ваш
любовник» расценить как признание, что он прекрасно осведомлен о том, как
реально обстоят дела с его семейной жизнью, то есть что я никакая не Полина и
весь этот спектакль перед ним разыгрываю напрасно? Зачем он продолжает
притворяться? Допустим, Алексей Петрович решил, что у жены амнезия, и просто
напомнил супруге о некоторых аспектах ее личной жизни, но Кирилл об амнезии мне
поведать забыл, я ее не симулировала, следовательно, эту версию можно засунуть куда
подальше, как впрочем, и все остальные. Судя по их реакции на телефонный
звонок, дело тут не столько в любовном треугольнике, сколько… Ну вот,
пожалуйста, еще один знак вопроса. Хотя, может, все очень просто: они принудили
меня играть роль Полины, рассчитывая получить деньги, дорогой родственник все
никак не соберется с силами скончаться, а тут нелегкая приносит любовника,
которому ничего не стоит разрушить все их планы. Есть с чего потеть и
готовиться упасть в обморок. С другой стороны, если старик не заметил подмены,
отчего не обмануть и любовника?
Вряд ли он способен запросто явиться в дом, судя по
телефонному разговору, отношения его с Полиной желают лучшего, она, то есть я,
будет избегать встречи, а он, если и сможет увидеть любимую, так только на приличном
расстоянии, ничего не заподозрит и гениальную комбинацию не нарушит.
В общем, в голове у меня была самая настоящая каша, оттого я
и встретила Кирилла в высшей степени неприветливо, то есть забыла
поздороваться, а на его немного нервное: «Побыстрее собирайтесь, у нас есть
дело» — устроилась в кресле, посмотрела зверем и осведомилась:
— А вы ничего не хотите мне объяснить?
— А я обязан? — искренне удивился он.
— Разумеется, — в свою очередь удивилась я, и тоже
вполне искренне, — если желаете, чтобы я поднялась из этого кресла.
Я ожидала иезуитской улыбки и длинных бессодержательных
фраз, произнесенных тихим голосом, но вместо этого Кирилл вдруг заорал:
— Послушай, ты!.. — Рот его дернулся, он глубоко
вздохнул и спросил тише, причем с исключительной язвительностью:
— Может, есть желание оказаться в тюрьме?
— Может быть, — ухмыльнулась я. — Все-таки
моя скорая отправка в тюрьму весьма проблематична, для начала, как минимум,
должен состояться суд, а до суда следственно-розыскные мероприятия, а главное —
труп.
— Вам еще раз показать фотографии?
— Нет, мне объяснить: дело об убийстве этого человека
ведется?
— Не перебарщивайте, речь идет о дорожно-транспортном
происшествии…
— Отлично. Следствие ведется?
— Разумеется. Но пока у милиции никаких зацепок.
— А когда я здесь закончу с карьерой характерной
актрисы, может, вместо пятидесяти тысяч у меня появятся зацепки у милиции?
— Вы с ума сошли. Подумайте сами: я вовсе не
заинтересован в том, чтобы о нашей маленькой тайне узнали в милиции.
— В таком случае в ваших интересах отвечать на мои
вопросы. Человек, который вчера звонил…
— Забудьте о нем. Он не скоро появится в городе, к тому
же ничем реально помешать не сможет.
— Тогда почему звонок произвел на вас такое
впечатление?
— Потому что звонивший очень неприятный и к тому же
опасный тип. У Полины была удивительная способность окружать себя разными
темными личностями.
— А сейчас она живет в окружении порядочных людей?
Кирилл все-таки растерялся.
— Почему?
— Вы сказали «была»?
— О господи, — он усмехнулся и покачал
головой. — Умерьте свой пыл. Полина не вернется в Россию, для нас она в
прошлом…
— То есть Алексею Петровичу прекрасно известно, что я
вовсе не его жена?
На этот раз мой собеседник разозлился по-настоящему, .это
было видно по тому, какими до жути холодными стали его глаза. Не глаза, а
айсберг… Но кричать Кирилл Сергеевич не стал, как видно, справившись с
разгулявшимися поутру нервами.
— Я этого не говорил, — почти прошептал он и
пленительно улыбнулся, потом посмотрел на часы и перешел на деловой тон:
— Как ваша рука?
— Болит, — пожала я плечами.
