Восьмой дом был как на ладони: все окна фасада, двор,
крыльцо и несколько окон по правому боку. Замечательно.
Устроившись с максимальными удобствами на опрокинутом ведре,
я принялась ждать, боясь только одного: что именно сегодня хозяева
четырехэтажной башни, куда я незаконно вторглась, решат навестить родные камни,
точнее, кирпичи, и что я тогда буду делать — одному богу известно.
Однако очень скоро эти мысли меня оставили. Я сидела
привалившись плечом к кирпичной кладке, переводила взгляд с окон на крыльцо и
обратно, теряясь в догадках. Прошло три часа, а в доме было по-прежнему тихо,
ни один силуэт не возник в окне, никто не решил заглянуть в калитку. Из
упрямства просидев еще час, я, чертыхаясь, покинула стройку и вернулась к
восьмому дому. Перепутать я не могла: именно сюда мы приезжали с Кириллом, и на
этом крыльце стояла женщина…
Калитка оказалась заперта на щеколду. Наплевав на все
правила конспирации, которые я сама для себя придумала прошлой ночью, я открыла
ее и вошла во двор.
По-моему, никто во всем мире не обратил на это внимания, по
крайней мере, мне хотелось так думать.
Не особенно таясь, я обошла дом по кругу: сад, цветник,
стеклянная дверь на веранду заперта. На окнах первого этажа плотно закрытые
ставни.
— Здесь никто не живет, — сказала я вслух,
вернулась к крыльцу, поднялась и отчаянно позвонила, раза три. Я слышала, как
звонок разносится по всему дому, но открывать дверь никто не спешил, что
неудивительно, раз дом пуст. В который раз чертыхнувшись, я покинула чужую
территорию; просунув руку между прутьев калитки, заперла ее на щеколду, и тут
кое-что привлекло мое внимание — точнее, кое-кто. Молодая женщина на крыльце
дома напротив, уперев руки в бока, внимательно и серьезно наблюдала за моими
действиями.
— Здравствуйте! — крикнула я и на всякий случай
широко улыбнулась, чтобы она не дай бог не заподозрила меня в воровстве, и
пошла через дорогу к ней навстречу. Женщина спустилась с крыльца, распахнула
калитку и стояла, опершись на нее, ожидая моего приближения. —
Извините, — продолжала я улыбаться. — Не знаете, где хозяева? —
Я кивнула на восьмой дом.
— А кто вам нужен?
«Кабы я сама это знала, дорогая…»
— Видите ли, — кашлянув, начала я без прежней
поспешности, — я была в гостях в этом доме, позавчера. У Владимира
Андреевича. И оставила сумку…
— Позавчера? А… не знаю. Настоящие хозяева здесь не
живут, они в Индии, в командировке. Может, их родственники кому дом сдали?
— А связаться с этими родственниками можно? Телефон у
них есть?
— Есть, — кивнула женщина, посмотрела на меня
внимательно и со вздохом сказала:
— Подождите, сейчас найду… — После чего скрылась в
доме, а вернулась назад минут через десять. Все это время я нервно озиралась по
сторонам, ожидая появления милиции или, что еще хуже, Кирилла со злодейского
вида мальчиками. Но улица была тиха и невинна, а вернувшаяся женщина протянула
мне голубой листок бумаги с номером телефона, под которым значилось: Корноухов
Лев Захарович. — Вот, — сказала она.
— А новых хозяев, я имею в виду тех, кто дом снимал, вы
не знаете?
— Я даже не знала, что его кто-то снимает, —
усмехнулась она.
— Как же так? — Либо женщина лукавила, либо у меня
не все дома. Во второе верить не хотелось, и я поднажала:
— Я ведь только в калитку вошла, а вы уже обратили
внимание, а тут люди жили, я ведь действительно позавчера была здесь в гостях,
а вы так-таки ничего не заметили?
— Почему? — пожала она плечами. — Два дня
назад появились какие-то, на машине подъехали, и Лева с ними, хозяйский брат…
Видела, так дело не мое…
Мы здесь в чужие дела не суемся. — И, одарив меня
улыбкой, женщина направилась к своему крыльцу, а мне ничего не осталось, как
поспешно убраться.
Вот так номер! Если соседка говорит правду (а с какой стати
ей врать?), старик мог появиться здесь только два дня назад. Полный бред.
Появился ниоткуда и исчез в никуда. К тому же старик богатый, и вдруг
оказывается, что дом вовсе не принадлежит ему, он его снял, причем всего на два
дня. Хотя вряд ли умирающий смог бы заниматься поисками подходящего для себя
пристанища. А что, если это Кирилл? В целях конспирации привез старика в этот
дом, а потом вернул на законное место. С больным человеком проделать такое
нетрудно. На мой взгляд, старик все прекрасно понимал и перемену в окружающей
обстановке, безусловно бы заметил. Но Кирилл мог что угодно наболтать ему,
чтобы убедить в необходимости переезда.
— Чушь, — констатировала я минут через
пять. — Масса сведений, совершенно бесполезных, к тому же между собой они
упорно не стыкуются.
К этому моменту я покинула улицу Северную и оказалась на
площади Свободы, которую хорошо помнила еще по своему детству, — в центре
ее был памятник павшим в войне с фашизмом и Вечный огонь. Красивая площадь, но
делать мне на ней в настоящий момент совершенно нечего. Впрочем, так же, как и
в других местах.
Приглядев кафе, я зашла пообедать и тут же вновь вернулась к
своим нерадостным мыслям.
Допустим, ничего у меня со стариком не вышло, попробуем
решить проблему по-другому. Я должна найти Полину, вот что. Не одну, так
другую. О том, что их две, говорил тот факт, что Полина Ефимцева, чей паспорт я
себе присвоила, на меня походила очень мало, и умирающего родственника ввести в
заблуждение я в этом случае никак бы не могла, но и она какую-то роль в этой
истории играет или, по крайней мере, связана с Алексеем Петровичем, иначе каким
образом конверт мог оказаться в его доме? А если она знает Алексея Петровича,
то, очень возможно, знакома и с нужной мне Полиной. Отлично, теперь вопрос: как
ее найти?
И тут я вспомнила о портрете этой самой Полины, подписанном
«А. Морозов».
Энергия забила во мне ключом. Расплатившись с официанткой, я
спешно покинула кафе и остановила машину. Еще в первый день своего пребывания
здесь, прогуливаясь по городу, я набрела на картинную галерею. Располагалась
она в огромном здании начала прошлого века, которое когда-то было гостиницей,
причем проживали в ней многие известные люди, почтившие своим присутствием эти
края.
Последние несколько лет власти искали применение много раз
перестроенному зданию и остановили свой выбор на искусстве. Сама галерея
занимала второй этаж, на первом размещался союз городских живописцев, а на
третьем — выставочный зал под названием «Мы и современность», где взорам граждан
предлагались работы местных художников. Я подумала, что именно здесь А.
Морозова должны хорошо знать — если он местный, конечно, и портрет не был
привезен Полиной бог знает откуда.
