Перед тем как покинуть номер, я позвонила в горсправку. На
этот раз новости были, да еще какие! Оказывается, Басманов Алексей Петрович
четыре года назад был арестован и в настоящее время должен отбывать наказание в
одном из исправительных учреждений. Пробормотав «спасибо», я повесила трубку и
с минуту сидела, точно истукан. После чего подхватила сумку и торопливо вышла
из номера.
Теперь кое-что стало ясно, например, некоторая секретность
вокруг фигуры Алексея Петровича. Его склонность к таинственности объяснялась
просто, раз ему в настоящее время положено находиться в тюрьме, а он
преспокойно отсиживается в центре родного города, в доме супруги, от которой по
неведомой причине решил избавиться. Уголовное прошлое Алексея Петровича вселяло
определенные надежды: что, если все-таки позвонить в милицию? Его арестуют, и
мой рассказ не будет выглядеть сущей небылицей… Воодушевленная этими мыслями, я
остановила такси и назвала адрес, который значился в бумагах Полины.
— Это возле детского санатория? — морща лоб,
спросил водитель.
Я понятия не имела, где это, но кивнула. Улица Виноградова
находилась на самой окраине, начиналась возле объездной дороги, опоясывающей
город (здесь меня таксист и высадил), конец ее терялся в поле. Место было
чудесное. Слева детский санаторий, скрытый за высокими березами, справа
начинался самый настоящий лес. Автобусная остановка тут же по соседству. Дома в
основном деревянные, ничем внешне не отличающиеся от деревенских. Коттеджей не
наблюдалось, вместо высоченных заборов — палисадники с кустами акации, коты на
лавочках да звонкий лай собак.
— Отлично, — поздравила я себя и зашагала веселее.
Дом номер двадцать семь был последним, точнее, он как бы замыкал на себе две
стороны улицы. Деревянный забор с широкими воротами, доски пригнаны так, что не
разглядишь, что там за ними, резная калитка. Я потянула калитку на себя и
убедилась, что она не заперта. Дом был огромным — по крайней мере, производил
такое впечатление.
Построен, судя по всему, в начале века, когда ценились
большие подвалы для хозяйственных нужд. Именно такой подвал и был здесь.
Беленая кирпичная кладка заканчивалась метрах в двух от земли. Справа массивная
металлическая дверь с огромным запором и навесным замком. Возможно, здесь жил
купчина, держал лавку… Над кирпичной кладкой — толстенные бревна, небольшие
оконца с резными ставнями, сейчас плотно закрытыми. Слева широкое застекленное
крыльцо. Я поднялась на три ступени и позвонила на всякий случай, хотя и так
было ясно: дом необитаем. Тропинка от калитки едва проглядывала в траве,
заросли мальвы под окнами явно никто не беспокоил. Немного послушав тишину, я
достала ключи и приготовилась к разочарованию. Но ключ легко открыл английский
замок, я толкнула дверь и оказалась в темном коридоре.
Дом действительно был очень большим. Светлая кухня, четыре
комнаты, множество коридорчиков, комнатушек, кладовок и темных переходов.
Ребенок вполне мог бы здесь заблудиться, да и я, признаться, не сразу
сориентировалась во всем этом хитросплетении комнат. Ставни я решила не
открывать, а чтобы в темноте не свернуть себе шею, везде зажгла свет. Правда,
для начала пришлось помучиться: пробки в целях противопожарной безопасности
были вывернуты, и я примерно полчаса потратила на обнаружение щитка — он
находился в прихожей, но из-за темноты найти его было непросто.
Мебель в доме стояла самая простая, видимо, прежние хозяева
не пожелали взять ее с собой и продали вместе с домом. Дом порадовал тем, что
имел все положенные удобства: ванная, туалет и даже душевая кабина располагались
в том самом полуподвале. Я спустилась вниз по каменным ступенькам и обнаружила
все это за стеклянной дверью. Газовая колонка работала исправно, можно принять
душ хоть сейчас. Из ванной вниз шли еще три ступеньки к темной, обитой железом
двери, которая была заперта. Я поискала что-либо похожее на замок, не нашла и
махнула на дверь рукой — этим можно заняться позднее. Вряд ли меня ожидает
что-нибудь интересное, скорее всего хозяева хранили там картошку. Коридором я
направилась в кухню, под ногами что-то хрустнуло, я включила свет и обнаружила
на полу осколки разбитого стекла, а подняв глаза — окно, стекла которого и
хрустели у меня под ногами. Окно было совсем маленькое, я бы, конечно, смогла в
него пролезть, но не без труда. Ставни со сломанной задвижкой поскрипывали на
майском ветерке. Кто-то взломал ставни, разбил стекло, чтобы влезть в дом.
«Мальчишки», — немного подумав, решила я. Вряд ли дом
хотели ограбить: взять здесь нечего, если не считать штопаных простыней в
шкафу, да разномастной посуды на кухне. А для мальчишек дом наверняка источник
всяких домыслов и загадок. Огромный, пустующий, в стороне от других домов,
точно на краю света.
Идеальное место для игр в разбойников.
Покончив с осмотром, я заглянула в кухню. В шкафчике нашлись
кофе, сахарный песок, соль и лавровый лист. Что ж, и это неплохо. Выпив кофе, я
решила на время отлучиться, следовало запастись продуктами, а также заглянуть
по одному адресу, то есть я прекрасно понимала, что как раз этого делать и не
стоит, но знала также, что удержаться не смогу.
Выбрав себе для ночлега комнату, я распаковала сумку,
конверт с долларами и фотографиями сунула за шкаф, и, набросив на плечи
ветровку, покинула дом. У объездной дороги я остановила машину и примерно через
полчаса, соблюдая осторожность, уже подходила к церкви.
Церковный двор был пуст. Я прошмыгнула по тропинке возле
ограды, обогнула колокольню и оказалась возле бревен, которые облюбовала в свой
первый приход сюда. Дом внизу просматривался как на ладони. Не успела я
порадоваться, что благополучно добралась, как нечто странное заставило меня
насторожиться и приглядеться к дому повнимательнее. Нечто странное — это
отсутствие доберманов.
Три веселых друга не бегали по двору, как обычно, вгоняя
меня в дрожь избытком милой веселости. «Не в дом же их загнали?» — подумала я и
вот тогда обратила внимание на прочие странности: не только собак, людей тоже
нигде не наблюдалось. Ворота гаража закрыты, жалюзи на окнах опущены, и нигде
никаких признаков жизни. «Куда они все подевались?» — встревожилась я, устроилась
на бревнах поудобнее и приготовилась ждать. Прошел час, потом второй, а в доме
внизу ничего не менялось. Меня так и подмывало спуститься и позвонить в
калитку. Сидеть возле колокольни битых два часа весьма неразумно, кто-нибудь
непременно обратит внимание. Надо спешно покидать это место, но дом меня точно
магнитом притягивал.
