— А здесь тебе чего надо? — Слушай, ты
прав, — кусая губы, покаялась я. — Я ищу одного человека…
— Бабки тебе должен? — Дальше этого Лехина
фантазия не шла.
— Он меня разыграл, — не придумав ничего лучшего
ответила я.
— Как это?
— Долго рассказывать. Ждать здесь будешь? Буфет есть,
но сейчас скорее всего не работает.
— С тобой пойду. Извини за критику, но вопросы ты
задаешь не правильно, вот хоть бабку эту взять.
— Ты что, подслушивал? — выпучила я глаза, но
удивилась не его невоспитанности, а его слуху.
— Не подслушивал, а слышал частично, — кивнул
он, — когда вы у двери стояли. Говорили громко, а уши затыкать ты меня не
просила.
— Хорошо, идем, — подумав, согласилась я. Что-то
подсказывало, что на радушный прием рассчитывать не приходится, вдруг Леха в
самом деле пригодится?
Мы вошли через дверь с надписью «Служебный вход» и вскоре
имели счастье встретиться с вахтершей.
— Вы к кому? — спросила она строго.
— Кто-нибудь из администрации на месте? — ответила
я вопросом на вопрос.
— А кто вам нужен? — Бабка решительно приподнялась
со стула.
— А кто нам нужен, тебя, бабуля, волновать не
должно, — заявил Леха, подталкивая меня по коридору.
— Как не должно? — возмутилась она, но не громко,
и осталась на своем стуле.
— Директор тебе подойдет? — разглядывая таблички
на дверях, осведомился мой спутник.
— Желательно, кто-нибудь из людей постарше…
— А вот этот? — ткнул он пальцем в курившего возле
батареи мужчину. На вид тому было не меньше семидесяти, волосы и борода
совершенно седые, но светло-серые, точно выгоревшие глаза смотрели с живым
любопытством.
— Вы кого ищете, молодые люди? — весело спросил
он.
— Кого-нибудь из администрации, кто помнит старые
спектакли…
— Вот как? И что за спектакль вас заинтересовал?
— «Собака на сене».
Он поднял брови, потом поджал губы и нахмурился:
— «Собаку на сене» у нас никогда не ставили.
— Это точно? — не сумев скрыть разочарования,
спросила я.
— Разумеется. Я, знаете ли, тридцать лет в этом театре
и если я вам говорю, значит, так оно и есть.
— Извините, но не так давно я разговаривала с
человеком, который утверждал, что ставил этот спектакль.
— В нашем театре? Чушь. Пьес Лопе де Вега никогда не
было на этой сцене.
Почему, кстати? Возможно, и стоит подумать над этим…
Слушайте, — неожиданно обрадовался он, — «Собаку на сене» ставил
самодеятельный театр. Был такой при Дворце культуры одного из заводов. Меня
туда как-то приглашали. А режиссером там подвизался… дай бог памяти… Шабалов,
точно, Валентин Васильевич. Сам из Питера, что-то у него там не заладилось, и
он сюда перебрался. Сезон в нашем театре отработал, а потом ушел в народный
коллектив. Между нами говоря, актер он был никудышный, да и выпить любил.
— Где его можно найти?
— Не могу вам сказать. Театр закрыли, он какое-то время
самодеятельностью занимался, а потом вообще исчез. У него здесь дочь живет, это
точно. По-моему, учительница. А его я не встречал по меньшей мере лет десять.
Валентин старше меня, а в наши годы, знаете, как бывает…
— Спасибо, — от души поблагодарила я и торопливо
зашагала по коридору к выходу.
— Может, ты скажешь, зачем тебе старикан
понадобился? — начал приставать Леха, как только мы покинули театр.
— Все, что надо, я тебе уже рассказала.
— Ага. Теперь куда?
— В городскую справку, — твердо сказала я.
— Тачку ловить?
— Не надо, здесь недалеко. Пройдемся. В горсправке
старая знакомая Алла Геннадьевна встретила меня улыбкой.
— Опять кого-то ищете?
— Да, — вздохнула я. — Шабанов Валентин
Васильевич. Лет семьдесят — семьдесят пять.
— Ого. Жених в возрасте. Найти такого будет нетрудно.
— Да, — усмехнулась я, не разделяя ее энтузиазма.
Если он жив, конечно.
Валентин Васильевич был жив и, как я надеялась, здоров.
Через десять минут я взяла из рук Аллы Геннадьевны листок бумаги с адресом, не
веря в свое счастье. Неужто мне повезет, я в самом деле сейчас встречусь с этим
человеком и смогу хоть что-то прояснить? Сомнения одолевали…
Леха уже ничего не спрашивал, только поглядывал на меня и
вроде бы усмехался. Улица Офицерская, застроенная частными домами, немыслимо
петляла, мы изрядно помучились, прежде чем увидели цифру «шестьдесят семь» на
фасаде. Дом выглядел каким-то заброшенным, потемневшая от непогоды железная
крыша в некоторых местах наспех залатана. Богатством, как говорится, здесь и не
пахло.
Кособокая калитка была приоткрыта, в палисаднике в основном
произрастала крапива, кое-где вытесненная еще не расцветшими золотыми шарами.
Я поднялась на шаткое крыльцо и позвонила. Леха дожидался
внизу, опершись на палисадник.
— Иду-иду, — услышала я.
Дверь распахнулась, а я не смогла сдержать вздоха
облегчения: передо мной, в старом спортивном костюме и в шерстяных носках,
стоял миллионер-родственник и улыбался.
— Вы ко мне? — спросил он игриво.
— К вам, Валентин Васильевич, — кивнула я.
— Что ж, проходите. Хоть и не имею чести…
— Я на днях подстриглась, оттого вы меня и не узнали.
Он водрузил на нос очки, до той поры висевшие у него на бечевке, и очень
серьезно посмотрел мне в лицо. Я ожидала чего угодно, но только не того, что
последовало за этим.
— Так вы Полина? — счастливо улыбнулся он. —
Ну конечно, Полина. Как человека меняет прическа. Ни за что бы не узнал. А это
ваш муж? Помирились, значит?
— Это мой знакомый, — сказала я. Улыбка сползла с
его лица.
— А что с мужем? Все еще в ссоре?
— Валентин Васильевич, может, вы объясните, как стали
моим родственником?
— А разве Кирилл Сергеевич… ведь это он сказал, где
меня найти?
