— Ничего, — пожала я плечами. — Дверь эта так
и была заперта, когда я дом купила, пыталась отыскать ключи — без толку…
Слушай, оставь дверь в покое, — разозлилась я, когда он вновь затеял возню
с гвоздодером. — В конце концов, это моя дверь, и нечего здесь
командовать.
— И тебе не интересно, что там? — спросил он с
усмешкой.
— А чего там может быть? Сам сказал, гнилая картошка
Сломаешь замок, придется покупать новый, потому что неизвестно, что там в
подвале, вдруг полчища крыс, и все сюда полезут, и как я, по-твоему, буду
мыться в этой ванной?
— Замок не проблема, — отмахнулся он, — а
пахнет тухлятиной. Может, кошка забралась в подвал и сдохла, а теперь воняет.
Надо убрать. Меня этот запах достал, ночью уснуть не могу.
Дверь выглядела несокрушимой, но Леха поднапрягся, а я
начала гадать: откроет он ее или нет. Особенно крупным родственничек, может, и
не был, но выглядел достаточно крепким, чтобы прошибить стену, особенно если
начнет действовать лбом. Леха отшвырнул отвертку и сконцентрировал силы на
гвоздодере.
Дверь поддалась. Поудобнее перехватив железяку, Леха надул
щеки, пошире расставил ноги и поднатужился. Раздался жуткий треск, что-то со
звоном упало, а дверь открылась. Леха отдышался, посмотрел на меня, точно хотел
проверить, какое это произвело впечатление, и распахнул дверь. Запах стал
тошнотворным.
— Черт, — выругался родственник и спросил
недовольно:
— А свет здесь есть?
— Откуда мне знать? — не удержалась я.
— Тогда принеси фонарь или зажигалку на худой конец.
Здесь же ни черта не видно.
Я вернулась в кухню и, пошарив в шкафах, нашла огарок свечи
на маленьком блюдце, прихватила спички и с этими трофеями направилась в ванную.
Леха стоял в подвале на верней ступеньке лестницы и недовольно хмурился.
— Ну, что там? — спросила я почему-то шепотом.
— А я знаю? Темнотища…
Я чиркнула спичкой и зажгла свечку, пламя разгоралось, и я
очень скоро смогла различить лестницу, круто спускающуюся вниз.
— Пойдешь? — Бог знает почему, но было жутковато.
Леха с сомнением взглянул на свои голые ноги:
— Пойду, только обуюсь и штаны надену. Пока он
одевался, Я отошла подальше от открытой двери: ее близость беспокоила. Леха
взял свечу из моих рук и начал спускаться, я подумала и пошла следом, правда,
не спеша и стараясь держаться за его спиной. Ступеньки кончились, мы стояли на
цементном полу, Леха поднял свечу повыше, освещая довольно большое помещение.
Слева стояли контейнеры, в которых действительно хранили овощи, но сейчас они
были пусты.
— Чем же так воняет? — не унимался Леха и вдруг
грязно выругался, а потом шагнул влево.
— Что там? — испугалась я, но тут сама увидела. В
дальнем углу, скрючившись, сидела женщина, точнее, то, что от нее осталось.
Несколько секунд я таращилась на светлые волосы, ярко-голубое платье и босые
ноги в темных пятнах, потом дико заорала и бросилась вон из подвала. Не учла я
одного: ступеньки очень крутые. Я споткнулась уже на первой, упала и
почувствовала на своем плече цепкие пальцы. С перепугу забыв про Леху, я
зашлась в истеричном вопле и попробовала вывернуться, а он встряхнул меня и
сказал сурово:
— Заткнись.
Сказал спокойно, но я сразу же замолчала и, сцепив пальцы, с
ужасом уставилась в его глаза.
— Кто это? — спросил он.
— Я не знаю, — торопливо ответила я.
— И что она делает в твоем подвале, тоже не знаешь?
— Отпусти меня! — собравшись с силами, заорала я,
вторично попыталась вырваться и с этой целью даже пнула Леху в колено. Он сгреб
меня за шиворот и поволок по ступеням, подняться я не могла, билась коленями по
камням и громко выла от ужаса и отчаяния.
Он подтащил меня к ванной, одной рукой открыл воду, другой
крепко сжимая мою шею.
— Кто в подвале? — повторил он свой вопрос.
— Я не знаю, — пролепетала я.
Вода с шумом наполняла ванну, Леха рывком поднял меня и,
перегнув через ее край, ткнул лбом в самое дно. Я тут же начала задыхаться,
отчаянно рванулась, но он крепко держал меня под водой. Затем приподнял, давая
возможность отдышаться, и спросил в третий раз:
— Кто это?
— Отпусти, сволочь, — отплевываясь, пробормотала я
и тут же вновь оказалась в воде…
Минут десять все повторялось с жуткой периодичностью: я
задыхалась, потом отплевывалась, он задавал все тот же вопрос, а я отвечала:
«Не знаю». Он выдохся первым. Отпустил мою шею, я сползла на пол, кашляя и
сотрясаясь всем телом, а он присел на корточки, неодобрительно наблюдая за
мной, и сказал очень спокойно:
— Она там пару месяцев. Хочешь сказать, что дом купила
вместе с трупом?
— Отстань от меня.
— Отлично. — Он кивнул, словно соглашаясь. —
Знаешь что я сделаю? Суну тебя в подвал на всю ночь. Как тебе перспективка?
Может, тогда у тебя язык развяжется?
Я посмотрела на него, пытаясь решить, способен ли он
выполнить свою угрозу, и вынуждена была признать: Леха способен на многое.
Однако, если я скажу правду, точнее, то, что считала правдой, как бы не стало
хуже.
Он схватил меня за шиворот, а я отчаянно заорала,
зажмурилась, очень надеясь, что упаду в обморок и все это как-то прекратится.
— Откуда у тебя покойник в доме? — перекрикивая
мой вопль, рявкнул Леха.
— Это не мой дом! — крикнула я и тут же пожалела
об этом, но назад пути не было.
Леха вроде бы растерялся, по крайней мере выпустил меня и
хмуро спросил:
* * *
— Чего?
— Это не мой дом, — повторила я и закрыла лицо
руками.
— Как это не твой, а чей?
— Дай мне воды, — жалобно попросила я, напряженно
наблюдая за Лехой из-под ладоней.
— Воды? — удивился он. — Ты вроде и так
нахлебалась?
Однако все же пошел в кухню и загремел там посудой, а я
вскочила и бросилась вон из ванной, надеясь, что успею покинуть дом до того,
как он опомнится, но родственника недооценила: я была в коридоре, когда он
показался из кухни. О том, чтобы выскочить на улицу, теперь не могло быть и
речи.
