Правда, аж от сердца отлегло.
Подумаешь, у нас двое некромантов-неучей и гиены на хвосте! Справимся. Сейчас, только драколич вспомни, т откуда мы прибежали, а так…
Эдвард споткнулся и таки рухнул в объятья неприветливой почвы Безумной пустоши. Рухнул со свойственной только ему грацией носорога. Активными взмахами рук. Истеричным воплем.
Окончание последнего потонуло в гоготе возрадовавшихся удаче хищников.
— Рычай, камни! — скомандовала я. — Спайк, придержи их.
— Многоуважаемая публика, любите и не жрите! — заголосил Спайк, где-то за спиной. — И раз… раз… раз-двау-три! Ру-ту-ру-ту-ту-ту-ту! Ру-ту-ту! Ру-ту-ту!
Я быстро и без оглядки кинулась к каменной груде, где уже засели некроманты. Запрыгнула на первый камень, выбрала место и перепрыгнула на следующий валун, зацепилась за выступ сверху, подтянулась. Еще немного кряхтения и пыхтения, и я перевалилась через край.
— Спасибо, что подали руку, — с укором повернулась к двум некромантам и нахмурилась.
С видом обескураженной овцы эльф сидел на корточках у самого края. Рядом в позе «замысловатые четвереньки» замер верзила. Взгляды обоих некромантов были направлены строго вниз. Туда, где в эту секунду совершал свой отвлекательный маневр Спайк.
— Ру-ту-ру-ту-ту-ту-ту! Ру-ту-ту! Ру-ту-ту! — неслось над долиной.
Не выдержав, я обогнула Рычая сбоку и тоже посмотрела вниз.
Мда…
Драколич почему-то всерьез воспринял свою же идею танцевального батла, и сейчас офигевшая от происходящего стая подвергалась психической атаке.
Спайк танцевал.
И не абы что, а новомодный и, прямо скажем, бесстыдный танец, быстро прижившийся в столице.
Да, друзья, это был староградский попотряс в исполнении драколича.
Раскрыв пасти и вывалив языки, гиены с полным отсутствием понимания сути происходящего следили за жертвой, трясущейся в танцевальной агонии.
Эдвард неожиданно вскочил, сорвал с головы бандану ужасной расцветки и, пританцовывая на месте, стал размахивать ею над головой. Рычай включился в общее безумие и начал отбивать ритм своими огромными ладонями.
— Тверк! Тверк! Тверк! — не забывали скандировать эти идиоты.
Я поскорее закрыли лицо руками, чтобы не видеть этот коллективный позор.
Боги войны, если безумие заразно, даруйте мне иммунитет.
— Ру-ту-ру-ту-ту-ту-ту! Кейт-тебя-сейчас-прибью!
Спохватившись, я судорожно похлопала себя по карманам куртки.
Где там этот дурацкий подарок?
Как подсказывал инстинкт самосохранения — в ситуации коллективного помешательства и ниар-сет некроманта сойдет за компас. Подарок (да-да, тот самый, что Влад презентовал) пропитался поганым характером своего хозяина. Едва я сунула руку в карман и нащупала пальцами ключик, тот нырнул в крохотную прореху и завалился в подкладку.
— Ру-ту-ру-ту-ту-ту-ту! Кейт!!!
Поминая ырку, я резанула внутренний слой ткани ножом и вытащила крохотный ключик на обычной бечевке. Одновременно с этим единственная здравомыслящая гиена взобралась наверх (не иначе как чудом), весьма удачно подкралась со спины и бросилась на добычу.
Повалив меня лицом вниз, хищник сжал челюсти и принялся с остервенением рвать воротник куртки. Я мощно двинула гадине локтем в пузо, вывернулась из-под тяжелого тела и вскочила, чтобы иметь преимущество атаки.
— Кейт!!!
Полузадушенный вопль Спайка и ржач гиен стали доказательством того, что попотряс больше не работает.
Я сконцентрировалась на огненной сути, зажигая на ладонях два ярких сгустка пламени. Рычай мужественно выругался. Эдвард взял испуганное ми второй октавы. И мы приготовились встретить конец.
ГЛАВА 22. Вешка
Если бы кто-то писал истории наших жизней, то мог бы ограничиться одним предложением на каждого. Что-то типа: «Кейт Хьюстон всегда куда-то бежала и сражалась. Рычай, громила с добрым сердцем, был принцем, который учился быть обычным. Эдвард запомнился многим своими модными взбрыками».
Про дохлого питомца главы отделения некромантии написали бы что-то в духе: «Спайк был тем, кто всегда ехидничал, и даже смерть не отучила его хамить от страха».
С диким воем и хохотом конченых психов стая бросилась на драколича. И угадайте, что сделал драколич?
— Фу, дамочка, у вас разит из пасти. Хотя бы чесноком заедали этот смрад.
Напавшая гиена поперхнулась от возмущения собственным языком. Удар задней лапой, взмах хвостом, разворот и нокаут гиены.
— Кто следующий в очереди за автографами? Не стесняемся, подходим по одному! Эй ты! Да-да, ты, причина ранней седины и скорого облысения мирных граждан, смелее…
Увертка, прыжок через двух противников, грозное клацанье челюстей.
— Мадам, позвольте бестактный вопрос, — Спайк уже переключился на другого противника, — вам блохи не досаждают?
«Мадам» грозно рыкнула, демонстрируя, что ей досажает только он.
— И вот не надо снисходительно щерить на меня резцы, я, между прочим, породистый дракон с серьезными намерениями вскружить вам голову и чисто по-мужски слинять под шумок чувств… Эй! Какая зараза укусила звезду за хвост?!
Пока Спайк прорывал оцепление, Рычай и Эдвард играли в парную пантомиму. В данный момент они пытались показать задание на пять очков «сконфуженные сурикаты». Надо отдать должное актерскому таланту и адреналину в крови — получалось крайне правдоподобно.
— Бегите! Я прикрою! — решила я за потерявшихся в схватке некромантов.
Нападающие гиены были со мной в корне не согласны, логика и здравый смысл тоже не поддержали, но… когда я интересовалась такими мелочами?
Сорвавшийся с моих пальцев огонь лизнул голые камни и бросился на карабкающихся по камням гиен. Зверюги с визгами посыпались на землю, аки спелые яблочки с веток.
— Вперед! — приказала и даже указала, куда драпать.
И вот адекватные уже давно отважно тикали бы по остывающему после атаки камню, но то адекватные, к коим крайне тяжко причислить некромантов.
С видом паршивого фокусника на детской площадке доракхай извлек из мешка здоровенную кость.
Уж и не знаю, из какого пласта земли они вырыли эту часть опорно-двигательного аппарата. В моем представлении нечто столько большое могло принадлежать только крайне далеким предкам нынешних слонов.
Эдвард засвистел и крикнул:
— Эй, гиены, посмотрите сюда!
Четвероногие все как один застыли и подняли морды, концентрируя внимание на косточке в руках орка. После драколич всячески отнекивался, мол, он даже ухом не повел, подумаешь, кость, он их столько за жизнь перевидал. Но я-то знала, что стадное чувство обуяло и его.
