Шера Бег, напротив, устроил так, чтобы в канун Середины зимы каждый гном, у которого ещё оставались силы, работал в шахтах дополнительные два часа. И в этот же день он наконец придумал подходящее (как ему казалось) наказание для Лупи Лупило и Хэла О’Хобба.
Конечно, Шера Бег придумал кое-что ужасное, можете мне поверить.
За три дня до кануна Середины зимы Чихун доел последнюю курейку. Сложив кости в ямку в большом камне, он другим камнем растёр их в порошок, а из порошка сварил суп – получился довольно сытный обед по меркам оголодавшего изгнанника.
Теперь Чихун находился в отчаянном положении. В то утро у него сломался лук; впрочем, потеря была невелика – лук вышел неважнецким, поэтому стрелы то и дело летели мимо цели. В добавок ко всем невзгодам снова пошёл снег, и в лесу стояли ужасные морозы – такие лютые, что бедные совы всю ночь не давали Чихуну покоя, ýхая на голых дубах вокруг его жилища в стволе поваленного дерева.
Чихун не боялся холодов: вечером он залезал в своё жилище и забивал оба выхода из ствола пучками сухой травы, чтобы не было сквозняков. Он даже ухитрился сложить внутри очаг из камней и разводил в нём огонь, дым от которого выходил через отверстие в крыше – то есть на обращённой к небу поверхности ствола дерева.
В ту ночь Чихун особенно остро осознал всю безнадёжность своего положения.
Близость кануна Середины зимы навеяла ему воспоминания о былых временах, когда все были так счастливы и веселы. Как всё изменилось с прошлого года! Теперь он остался совсем один, без друзей, без еды, без будущего. И за что же злая судьба уготовила ему такие несчастья?
Снаружи лес погружался в ночную тьму, в небе кружились снежинки, и Чихун слушал, как стонет и завывает в лесу лютый ветер. Ветер свистел в его дымоходе, дым от очага собирался внутри ствола дерева, отчего Чихун едва не задохнулся, поэтому ему пришлось вытолкнуть наружу охапку сухой травы и папоротника, служившую ему входной дверью.
Но снегопад продолжался, и вскоре очередной порыв ледяного ветра заставил Чихуна снова плотно закрыть вход.
Доев остатки супа из курейки, он сел поближе к горящим поленьям, навострил свои длинные остроконечные уши и стал слушать, как воет ветер.
Не хотел бы я оказаться в Боландском лесу в такую ночь. Повсюду, на протяжении многих миль, деревья раскачивались из стороны в сторону, а в небе в диком вихре кружились и плясали снежинки. Несколько оставшихся в лесу медведей, которых так редко видели гномы, крепко спали в своих занесённых снегом берлогах. Исхудавшие волки бродили между деревьями словно тени и выли от голода.
И всё равно, скажете вы, Чихун уютно устроился в своём жилище, у него даже был огонь в очаге, а вот несчастные пленники, томившиеся в подземельях замка Шеры Бега и в тюрьме на Боландском берегу, даже мечтать не могли о таких удобствах.
Действительно, в тот самый момент Хэл О’Хобб, Лупи Лупило и остальные гномы дрожали от холода в своих темницах. Время от времени до них доносились звуки веселья – это Шера Бег и его разбойники пировали в парадном зале замка под визгливое пиликанье скрипачей, рассевшихся на хорах. У лепреконов был повод для веселья: накануне они поймали одинокую мохрявку, которая заблудилась в заваленном снегом лесу. А сегодня её подали к столу на блюде, запечённую, с гарниром, словно кабанью голову.
Конечно, Чихун ничего об этом не знал. Он сидел возле остывающего очага и чувствовал себя несчастным и одиноким.
Вдруг Чихуну показалось, что по стволу дерева, внутри которого он жил, постучали – постучали тихо и нерешительно. Не вставая с места, Чихун осторожно вынул острый маленький нож, который теперь был его единственным оружием.
Выкованный из стали, этот нож был невероятно острым; он вполне годился для того, чтобы дать бой даже такому толстокожему противнику, как лепрекон.
Стук повторился, но на этот раз снаружи кто-то пискнул. Потом наступила тишина. Чихуну показалось, что он слышит приглушённый хруст снега и тихие жалобные стоны.
Но Чихун всё равно не шевелился. Он был очень напуган! Вдруг охапка сухой травы, которая заменяла ему входную дверь, зашевелилась. Кто-то пытался забраться к нему в дом, но явно без злого умысла.
Хотел бы я, чтобы вы увидели этот ствол старого поваленного дерева, освещённый внутри тусклым красноватым светом остывающего очага, так ловко сложенного из камней, а возле очага – фигуру Чихуна, который замер на месте с ножом в руке. Глаза гнома округлились от страха: он решил, что в его жилище лезет волк или какая-нибудь вороватая лисица.
Наконец, незваный гость протолкнул копну сухой травы внутрь, и Чихун увидел на пороге взъерошенную копну волос, сильно запорошённую снегом. В тусклом свете очага гном разглядел щуплое туловище с двумя нелепыми маленькими лапами, похожими на подушечки для булавок, если эти конечности вообще можно было назвать лапами!
Снег плотно набился в мех этого зверька, свалялся, замёрз и превратился в твёрдые заледеневшие комочки, которые гремели при каждом движении.
Чихун успокоился и вложил свой острый и верный клинок обратно в кожаные ножны. Перед ним был вовсе не враг, желавший съесть гнома или причинить ему вред – на пороге стояла мохрявка, которая хотела укрыться от снежной бури и согреться!
На ломаном гномьем языке (интонации которого я не могу передать) мохрявка попросилаcь на ночлег, из последних сил доковыляла до тёплого очага и рухнула на пол. Добродушный Чихун не беспокоил маленькую зверушку и смотрел, как струйки воды стекали c её шубки в очаг и тихонько шипели на угольях.
Через некоторое время мохрявка заговорила. Она рассказала Чихуну об ужасной ночи, о том, как она заплутала, случайно отбившись от своей стаи во время охоты на зайца, любимую добычу мохрявок. Её стая многие мили шла за зайцем по глубокому снегу, но когда стемнело и началась метель, мохрявка потеряла своих собратьев и долго бродила по лесу.
Чихун был рад, что судьба привела это живое существо в его скромное жилище.
– Мне нечем угостить тебя, мохрявка, – сказал он, – я сам живу впроголодь, но ты можешь погреться у моего огня. По крайней мере, ты хотя бы поспишь в тепле и под крышей. Чувствуй себя как дома, моя дорогая, если это можно назвать домом. Давай-ка я тебя высушу.
И Чихун, добрая душа, принялся, как мог, снимать с шерсти мохрявки заледеневшие комочки снега.
Стряхивая воду с её намокшей шубки, гном печально покачал головой.
– С вами всегда так, мохрявки. В стае вы – хозяева леса, а поодиночке такие же беспомощные, как новорождённые лесные мыши.
Слова Чихуна были сущей правдой. Стоило этим странным существам отбиться от своей стаи, как они тут же теряли голову, не зная, куда идти, и становились лёгкой добычей для лепреконов, медведей и волков. К несчастью для мохрявок, их мясо было очень вкусным, хотя гномы, конечно, совсем не думали об этом.
Разумеется, пока они разговаривали в уютной обстановке необычного жилища Чихуна, мохрявка узнала всё о тех бедах, которые приключились с гномами. Чихун любил поболтать. Он уже много дней ни с кем не разговаривал и поэтому позволил себе немного увлечься.
