* * *
Именно в канун Середины зимы в тот самый год, когда гномы запустили железную дорогу, в Боландском лесу и начались захватывающие события, о которых рассказывается в этой книге.
Разумеется, той зимой погода была именно такой, какую можно ожидать в самое холодное время года, но накануне гномьего Рождества она преподнесла гномам сюрприз! Двадцать второго декабря, то есть за день до праздника, с неба, цвет которого в тот день напоминал цвет раздавленных ягод тёрна, повалил снег.
Снежные хлопья плавно и мягко опускались на замёрзшую землю снежинка за снежинкой. Вскоре весь Боландский лес, который ещё совсем недавно был голым и чёрным, оказался укрыт огромным и пушистым белым одеялом.
Представьте себе, в какой неописуемый восторг пришли гномята, когда увидали сильный снегопад! Представьте себе, как они взволновались, когда услышали, что «Гордость Боланда» застрял в снежных сугробах неподалёку от станции «Боланд», и рудокопам пришлось вылезать из вагонов и расчищать снег на железнодорожных путях, чтобы поезд смог продолжить движение!
Лобхоб и Гартвид натянули на уши шапки из кротового меха, закутались в тёплые шарфы (связанные из овечьей шерсти, которую гномы набрали во время экспедиций в Вересковые холмы) и трудились вместе с остальными, разгребая и раскидывая мягкий белый снег, которым были занесены рельсы. И хотя они работали не покладая рук, снег продолжал падать. Незадолго до наступления темноты гномы смогли, наконец, расчистить пути и довести поезд до депо, и тогда маленьких гномят удалось уложить в постели.
Дóма всех отважных гномов, не побоявшихся выйти в метель и стужу на расчистку железнодорожных путей, ждал горячий чай, кофе и черничная наливка. Бедные уставшие рудокопы бросили на пороге маленькие железные каски, стряхнули снег с ботинок из мышиной кожи и с наслаждением развалились в уютных креслах перед очагами, в которых весело потрескивал огонь. Завтра утром им не придётся вставать засветло, чтобы успеть на поезд в 7:45! Гномихи поспешили принести им домашние тапочки и чашки с черничной наливкой, а над поселением гномов повис аппетитный запах жаркóго, почувствовав который, пробегавшие мимо хорьки и волки останавливались и долго принюхивались.
Хэл О’Хобб объявил, что нынешний праздник Середины зимы станет лучшим в истории поселения, потому что было решено заодно отпраздновать и запуск железной дороги. Хэл О’Хобб позаботился о том, чтобы тем вечером на столе у каждой гномьей семьи стояла жирная запечённая курейка – главное праздничное блюдо, чем-то напоминавшее нашу рождественскую индейку. Курейками гномы называли лесных птиц особой породы, которых гномы-охотники во множестве наловили в силки незадолго до праздника и выдерживали несколько дней перед тем, как отдать гномихам и гномятам для ощипывания.
Только представьте себе поселение гномов на Боландском берегу в канун Середины зимы! Из окошек каждого гномьего домика под корнями буков льётся тёплый свет и доносятся звуки веселья! Приглядитесь повнимательнее, и вы увидите, как между корнями снуют пухленькие гномы; полюбуйтесь их праздничными украшениями – венками и гирляндами из остролиста, развешанными над дверями домов; прислушайтесь к далёким тоненьким голосам – это гномята ходят от дома к дому, распевая праздничные песенки под падающими снежинками!
Но вот жалость! Ах, какая жалость, что несчастные гномы-стражи должны были провести эту ночь на дежурстве и в дозорах! В эту холодную зимнюю ночь они стояли на своих постах в полном одиночестве, словно какие-то изгнанники, а ведь им так хотелось повеселиться вместе со всеми своими сородичами на Боландском берегу!
Бедняги! Им просто не повезло, потому что все гномы договорились бросить жребий, чтобы выбрать тех, кому придётся стоять на страже в эту праздничную ночь. Жеребьёвка проходила под наблюдением самого Хэла О’Хобба. Каждый гном написал своё имя на клочке бересты. Все клочки бросили в пустой деревянный бочонок, который затем долго вращали и трясли. Хэл О’Хобб собственноручно вытаскивал клочки бересты из бочонка и зачитывал написанные на них имена перед собравшейся толпой.
Для Хэла было делом чести, чтобы в бочонке находился клочок бересты с его собственным именем, а также клочки с именами Лобхоба, Гартвида и всех остальных сыновей Хэла, которых у него было великое множество – больше пятидесяти, если мне не изменяет память.
Только представьте себе лица тех несчастных гномов, чьи имена были зачитаны. Жевун, Костелап, Смекун, Лежебок, Колесовёрт, портной Скороштоп (этот гном действительно был портным и шил кожаную одежду для всего поселения), Туголоб, Суслень, почтальон Неспешун и многие другие – для дежурства в праздничную ночь были уже отобраны пятьдесят три гнома, и Хэлу осталось назвать последнее имя. Он запустил руку в бочонок и вытащил свёрнутый клочок бересты с именем последнего бедолаги.
Хэл поправил свои очки в толстой оправе – его зрение было уже не таким острым, как прежде. Воцарилась мёртвая тишина… Затем, не дрогнув, он громко и твёрдо произнёс имя, написанное на бересте:
– Хэл О’Хобб!
Толпа тотчас же громко загудела, словно кто-то опрокинул улей с пчёлами.
– Нет! Нет! – кричали гномы. – Хэлу О’Хоббу не пристало стоять в карауле во время праздника Середины зимы!
Гномы ещё ни разу не сталкивались с такой ситуацией – по крайней мере, в последние триста лет, а триста лет назад Хэл был ещё молодым гномом или, во всяком случае, он был моложе, чем сейчас!
Хэл О’Хобб и слышать ничего не желал о том, чтобы поменяться с кем-то из соплеменников. Он пойдёт на дежурство, как и все остальные. Более того, он будет стоять в карауле на самом отдалённом посту – у моста через Боланд. Даже храбрейшие из гномов побаивались отправляться в караул на этот пост, потому что он находился более чем в ста ярдах от станции, а вода под мостом громко шумела и бурлила, что особенно раздражало стражей во время ночного дозора.
Но слово Хэла О’Хобба было законом. Он будет охранять мост в ночь накануне праздника, и никто и ничто ему не страшны – ни снег, ни град, ни лепреконы!
Так он и сделал. Едва вернулась с вечерней охоты последняя сова, как Хэл О’Хобб отправился на свой отдалённый пост, вооружённый хорошим арбалетом, острым кинжалом, и с полным колчаном острых стрел – болтóв, как обычно называют короткие и толстые арбалетные стрелы, – преисполненный отваги, как всегда, и одетый в самый тёплый тулуп. Работа есть работа, и Хэл О’Хобб никому не даст повода упрекнуть его в том, что он увиливает от исполнения своих обязанностей!
* * *
В свете станционного фонаря было видно, как кружились и падали бесконечные хлопья снега, снежинка за снежинкой уплотняя белое одеяло, укутавшее лес. Стоя на своём посту у моста, Хэл слышал, как его соплеменники вовсю веселились в доме начальника станции, и от этого ему становилось невыносимо грустно.
Незадолго до полуночи начальник станции навестил Хэла О’Хобба. Он принёс предводителю гномов горячий ужин (котлеты из угрей) и бутылку черничной наливки, которая была любимым напитком гномов. Её готовили, настаивая ягоды черники на спирту, и наливка эта была чем-то похожа на наш виски.
