– Так логично же все, – наконец говорит ему Эна. – Тебе было надо, и вот я здесь.
– Ну да! – Иоганн-Георг улыбается торжествующе и одновременно потерянно, как будто только что обнаружил себя на Луне без скафандра и сам не понимает, как ему здесь удается дышать.
Признается:
– Чувствую себя странно. С одной стороны, ясно вижу, как мир сдвигается моей волей, и все получается даже круче, чем прежде. А с другой, ни хрена я на самом деле не вижу. Сам себе, сам в себя не верю. Как будто кто-то неведомый сейчас сидит, вспоминает одно за другим все мои дурацкие прозвища и имена.
– Да не «кто-то», ты сам вспоминаешь, – говорит ему Эна. – Не сегодня, а когда-нибудь, в том далеком дне, когда они тебе для чего-то понадобятся. Например, чтобы начать новый тур игры. Время – условность. Все, что было и когда-то случится, происходит с нами вот прямо сейчас. Просто воспринимать события сознанию удобней не кучей, а постепенно, по очереди. Это ваше так называемое «время» – коридор, в котором события твоей жизни сидят и стоят, скучая, в очереди на прием.
– Красивая концепция. Но слишком сложная для голодного человека. А можно устроить так, чтобы первым, без очереди ко мне на прием попал Тонин суп?
– Так суп и записан первым, – невозмутимо кивает Эна. – Всех растолкал локтями. У него к тебе срочный вопрос.
– Совершенно безотлагательный, – встревает Нёхиси, который все это время тихим ангелом витал над кастрюлей, адресуя ее кровавому содержимому влюбленный взор. И объясняет Эне: – Нормальные люди и оборотни от голода теряют человеческий облик, а он наоборот, обретает. Я это чудище всю дорогу кормил бутербродами, но не сказал бы, что помогло. Ужас кромешный, конечно. Никогда не пойму, вот как он это делает? Как из такого добродушного демона получается настолько злющий, недовольный всем человек?!
– Да чего тут не понимать, – пожимает плечами Эна. – Быть человеком трудно, а демоном – одно удовольствие. То есть злющим он изначально родился, просто у кого угодно характер исправится, когда жить становится весело и легко.
– Тоже мне «ужас», – смеется, судя по беспредельно довольной физиономии, уже все-таки демон, черпая половником из кастрюли страшный кровавый, в смысле, острый томатный суп. – Никого из прохожих по пути не угробил, не обозвал «унылым засранцем» и даже не вывернул наизнанку; последнее, кстати, наверное все-таки зря. Всего-то горя – ругал население за то, что десятой дорогой обходят наши с тобой следы. Ну, правда, тебе это слушать давным-давно надоело, а твои интересы тоже надо учитывать. То есть не «тоже», а в первую очередь. Это у нас, получается, я унылый засранец. Прости.
– Суп работает! С первой же ложки! – восхищенно вздыхает Нёхиси. – Раз – и никакого человеческого облика, приятно смотреть. Слушай, а может, это потому, что суп у Тони такой красивый? Тебя, выходит, не чем попало, а красивым надо кормить?
– Да черт меня разберет, – с набитым ртом отвечает тот. – Может, и правда в красоте супа дело. Все-таки я человек-художник, проще простого красотой меня усмирить. А может, у твоих бутербродов накопительный эффект? Или просто список моих претензий к населению города оказался не бесконечным? И наконец исчерпался весь? Хотя это все-таки вряд ли. Заранее ясно, что сделаю паузу, отдохну, а завтра выйду на улицу и с новыми силами заведу ту же песню. Какое в нашем чудесном городе население скучное, вялое, не вдохновенное, едва повзрослев, становятся полумертвыми, тлеют, а не горят. И никаких чудес не хотят, а если даже хотят, то робко, вполсилы, не готовы от горя без них умереть. Короче, почему они все – не как я? Я даже не знаю, что хуже – то, что я, в сущности, прав, или то, что тебе это снова придется выслушивать, дорогой друг. За что тебе такое наказание, ума не приложу.
– У Стефана есть прекрасное объяснение, почему я с тобой связался, – лучезарно улыбается Нёхиси. – Он считает, что я, пока был всемогущим, слишком много грешил!
– А знаешь, – вдруг говорит Эна Иоганну-Георгу, – я тут подумала: зря мы всегда стараемся тебя успокоить и утешаем наперебой. Негодуй на здоровье, дело хорошее. Кто-то должен вечно быть недовольным, считать, что сколько ни сделай, всегда недостаточно. И чем больше в нем силы, тем хуже… я хотела сказать, тем лучше для всех. Жалко будет, если сердце надорвешь раньше времени, сгинешь, не успев повзрослеть. Но мало ли, кому чего жалко, это не разговор. Сгинешь, так сгинешь, значит, этому миру пока такого тебя не надо – ладно, ему видней. Зато пока вы с миром выясняете отношения, твое недовольство – отличное топливо для перемен.
– Топливо, значит, – ухмыляется Иоганн-Георг, наливая себе очередную порцию Страшного супа. – Я – просто топливо? Это как дизель вонючий гнать из красивого желтого рапса. Всегда знал, что я – нежный цветок.
– Рода Капуста, семейства Капустные! – хохочет Эна. – Такова твоя настоящая суть!
– О боже, да ты еще и ботаник.
– Естественно, я ботаник, – пожимает плечами рыжая тетка. – Я же все-таки Старшая Бездна. А в Бездне помещается все.
21. Зеленый ветер
Состав и пропорции:
ликер «Блю кюрасао» – 20 мл;
светлый вермут Мартини Бьянко – 20 мл;
лимонад «Швепс горький лимон»;
лед; лайм.
Наполнить бокал хайбол кубиками льда. Добавить в бокал ликер «Блю Кюрасао» и мартини. Долить лимонадом по вкусу. Нанизать на край бокала ломтик лайма, другой ломтик лайма бросить в коктейль.
Эдо
– Нормально ты вообще развлекаешься, – сказал Сайрус откуда-то из-за его спины.
Черт его знает, когда он тут появился, Эдо не ощущал его присутствия, пока тот не заговорил.
– Духа-помощника призвал! – восхищался тем временем Сайрус. – Ничего себе! Теперь так снова умеют? Возродилась традиция? И где такую красоту нынче ловят? На какую приманку? Как ты его заклинал?
– Я никого не ловил, ты чего. Я не умею ловить духов. Тем более, заклинать, – откликнулся Эдо, глядя прямо перед собой и стараясь не отвлекаться, потому что реальность сейчас так сияла, текла и пульсировала, что жалко было упускать это зрелище. Хотелось его удержать.
– То есть сущность непонятной природы, которая выглядит, как рогатый мужик с бубном, сама, добровольно к тебе пришла?
– А! – догадался Эдо. – Мужик с бубном – это, наверное, Стефан. Начальник Граничной полиции нашей Другой Стороны. Я его не призывал, куда мне! Такой сам кого хочешь поймает и заклянет. Просто ты посоветовал опираться на прежний опыт, и я теперь вспоминаю, как мы со Стефаном вместе сидели. Рядом с ним начинаешь видеть линии мира, даже если не очень-то хочется. Причем не можешь по собственному желанию прекратить. Стефан настоятельно советует всем, кто рядом с ним оказался, пить пиво для снижения мистического накала. Не человек, а какое-то ходячее ЛСД… А он тут взаправду сидит? Настолько, что его прямо видно? А я почему не вижу? И почему он молчит?
