Мысли о грядущих хлопотах, выяснениях и расходах оказались неожиданно благотворными. Прикинув, сколько ненужной возни ему теперь предстоит, Эдо как-то сразу перестал опасаться, что тело вот-вот растает. Окончательно понял, что все уже получилось, он завтра поедет домой, где его поджидает, в лучшем случае, напряженная переписка, а в худшем – беготня по инстанциям, ох. Поверить в неизбежные неприятности оказалось гораздо легче, чем в чудо, собственноручно сотворенное под руководством древнего мертвеца.
Все это так его окрылило, что вскочил и не пошел, побежал. Не орал, чего не было, того не было, но руками махал, как крыльями, словно был юным аистом и учился с разбегу взлетать.
В заколдованный дом на пляже вернулся не просто затемно, дело уже шло к полуночи. Страшно голодный, хотя дважды обедал в городе, но не ощутил даже подобия насыщения, словно стал черной дырой. Трезвый, хотя выпил столько, что в обычных обстоятельствах уже давно под столом бы валялся. А сейчас – ну, просто наконец успокоился. Дыхание перевел. Снова ходил, а не бегал, и воздух только слегка поблескивал, почти не дрожал.
Шел из центра пешком, километров десять вдоль пляжей, но совсем не устал. Впрочем, это как раз нормально: в путешествиях он становился неутомимым, и за это дополнительно их любил. Иногда, взбудораженный впечатлениями, по двое суток кряду не спал, носился с вытаращенными глазами; впрочем, случалось и так, что бродил в полусне, буквально на ходу отрубался и потом не мог различить, что пригрезилось, а что случилось наяву. Хотя в моем положении, – весело думал Эдо, – давным-давно пора забить на попытки отличить одно от другого. Только и разницы, что сны обычно логичней так называемой яви. Когда происходящее перестает казаться полным абсурдом, скорее всего, я сплю.
На веранде сидели двое, Марина и кто-то мертвый; сперва подумал, что Сайрус, но потом разглядел, что нет. Не Сайрус, а женщина; правда, черт его разберет, вдруг он может выглядеть, кем захочет? Но когда подошел совсем близко, понял: точно не Сайрус. Присутствие мертвых не ощущается, но оказалось, можно совершенно по-разному не-ощущать.
Женщина привстала ему навстречу, так что лицо оказалось под лампой, сказала:
– Я Зоэ. Это я вчера на пирс приходила. Хотела с тобой познакомиться. Но не сложилось. Сайрус нарочно испортил начало дурацкими шутками. Он до смешного ревнив.
Этот эпизод Эдо помнил смутно. Что-то такое было, кто-то, да, приходил, Сайрус еще сказал: «Посмотри, какая девчонка», – но она слишком быстро ушла. Зато теперь он ее разглядел. Невероятно красивая женщина. Длинная шея, тонкие руки, точеные скулы, синие глаза на темном лице.
Под его взглядом Зоэ неуклюже, как пьяная, осела на стул. Закрыла лицо руками. Вздохнула:
– Теперь понимаю, почему Сайрус в тебя так вцепился. У тебя и правда воскрешающий взгляд. Мне на миг показалось, я настолько живая, что вот-вот заплачу. Странное ощущение, когда хочется плакать. Ни на что не похоже. При жизни-то ревой я не была.
– Выпьешь с нами? – спросила его Марина.
Хотел сказать: «Лучше я с вами кого-нибудь съем», – но не успел. Марина встала, стремительно вышла, тут же вернулась, поставила перед ним бокал. Налила вина, он взял, сделал глоток, почти не почувствовал вкуса, откинулся на спинку стула, закрыл глаза. Не то чтобы красота Зоэ его подкосила, да и смотрел он на нее просто так, без каких-то специальных усилий, как разглядывал бы любого незнакомого человека, но внезапно понял, как сильно устал.
– По справедливости, ты должен с нами остаться, – сказала Зоэ. – Многим здесь очень нужен твой воскрешающий взгляд.
– По справедливости, может, и должен, – с удивившим его самого равнодушием согласился Эдо. – Но справедливости в мире нет.
– Это просто концепция новомодная, – отмахнулась Зоэ. – В наше время считалось, что есть. Оставайся, не пожалеешь! Это будет жест несравненного великодушия с твоей стороны, а мы умеем быть благодарными. Устроим тебе роскошную жизнь. Деньги, дом у моря, шикарные вещи и что еще людям обычно надо для счастья? Сам придумай, наверняка это у нас тоже есть.
Эдо даже засомневался – а может, и правда остаться? Такого выгодного контракта ему до сих пор еще никто не предлагал. Но заранее знал, что откажется. И даже не потому, что дома ждут незаконченные дела и все чудеса мира сразу, включая настойки Тониного двойника. Просто роскошная жизнь в Элливале – хорошая, кто бы спорил, но чья-то чужая судьба.
Зоэ явно заметила его колебания, но истолковала их как-то иначе. Сказала:
– Не хочешь роскошной жизни, не надо. Может, и правда плохая была идея тебя подкупить. Тогда просто подумай, как много ты сможешь сделать для тех, кто тоскует по утраченной жизни. Сердце-то у тебя есть. Бросать нас сейчас, как минимум, просто нечестно. Из-за тебя мы лишились Маркизы Мертвых. Сайрус увел ее из этого дома, чтобы для тебя тут место освободить.
– Какой «маркизы»? – опешил Эдо. – Зачем увел? Дом же большой.
– А то сам не знаешь, зачем он ее увел, – усмехнулась Зоэ. – Удобная позиция, понимаю. Занял чужое место и вроде бы ни при чем.
– Естественно, он не знает, – вздохнула Марина. И повернувшись к Эдо, объяснила: – «Маркизами Мертвых» у нас называют незваные тени, которые живут в этом доме и спят для мертвых. То есть мертвые, если захотят, могут смотреть сны Маркизов, это их развлекает. Время от времени Маркизы сменяются. Когда с Другой Стороны приходит кто-нибудь новый, прежнему Маркизу приходится покинуть убежище и растаять: дом может защитить только одного человека, а мертвые любят разнообразие, поэтому выбор обычно делают в пользу новичка. Последней Маркизой была девочка по имени Александра, ее сновидения так всем нравились, что она здесь несколько лет прожила. В ту ночь, когда ты появился, Сайрус ее увел. Этот дом заколдован Сайрусом, он здесь хозяин, имеет право делать выбор, ни с кем не советуясь. И он выбрал оставить тебя.
– А куда он ее увел? – зачем-то спросил Эдо.
– Да бог его знает. Наверное, просто у моря пошли гулять.
– Так она бесследно растаяла, как тают все незваные тени? – наконец понял Эдо.
– Ну да. Сайрус говорит, растаяв, она ушла в хорошее место, сам бы туда отправился с удовольствием, если бы мог умереть еще раз. У него все незваные тени хорошо уходят, Сайрус умеет их провожать, – сказала Марина. И помолчав, добавила: – В любом случае, тебя это все не касается. Это наши дела.
– На самом деле все эти «хорошие места», о которых любит рассказывать Сайрус, нормальные люди называют словом «небытие», – заметила Зоэ. – Общеизвестно, что посмертное существование возможно только для избранных, крепких духом, способных сохранить себя в момент смерти, не разрушиться, когда она наносит удар. Затем и создали щит Элливаля, чтобы подарить бессмертие всем, включая слабейших. Но для незваных теней даже он – не защита. У них сознание тает одновременно с телом. Для них после смерти ничего нет.
Марина ответила ей такой специальной дружелюбной улыбкой, какой Эдо сам иногда улыбался оппонентам, с которыми бессмысленно спорить. В основном, безнадежно завалившим экзамен студентам и глубоким старикам.
